|
Премьер‑министр Израиля Беньямин Нетаньяху в среду планирует отправиться в Сочи для встречи с российским президентом Владимиром Путиным. Это будет его четвертый визит в Россию за последние 16 месяцев.
Для журналистов, которые освещают поездки Нетаньяху, его риторика хорошо известна.
После встречи премьер‑министра с Путиным либо он сам, либо один из его представителей скажут, что во время встречи он выделил «красные линии» для Израиля в Сирии: Иерусалим не потерпит присутствия Ирана или «Хизбаллы» на границе с Голанскими высотами; Израиль не примет постоянного присутствия Ирана в Сирии; Израиль будет действовать, чтобы гарантировать, что оружие или военные технологии не будут переданы из Ирана через Сирию «Хизбалле» в Ливане.
Нетаньяху будет очень хвалить российско‑израильские двусторонние отношения и говорить, что механизм разрешения конфликтов для предотвращения любых случайных столкновений между российскими и израильскими военно‑воздушными силами в сирийских небесах, который он организовал совместно с Россией сразу после того, как она ввела войска в Сирию в 2015 году, оказался очень эффективным.
Он будет осторожен, чтобы не произнести, каким был ответ российского лидера на эти слова, скажет, что израильские послания были «поняты».
Но эти встречи ни в коем случае не являются монологом Нетаньяху. У россиян также есть позиция в отношении Сирии и общих намерений Ирана, и, основываясь на ряде бесед с высокопоставленными российскими дипломатами, она выглядит так: Россия испытывает неподдельный интерес к Сирии. Ракка, главная крепость «Исламского государства» (запрещено в РФ. — Ред.) на севере Сирии, находится всего в 1000 километров, или в 620 милях, от Грозного — столицы Чечни на юге России.
Когда Москва решила активно участвовать в боевых действиях в Сирии летом 2015 года, существовала реальная опасность того, что «Исламское государство» и коалиция других повстанцев свергнут правительство в Дамаске и страна окажется под контролем сил, прямо враждебных России, — кого‑то, кто, как лидер «Исламского государства» Абу Бакр аль‑Багдади, может захотеть предпринять усилия по дестабилизации России через Чечню.
Около 4,5 тыс. российских граждан сражаются в Сирии в рядах исламистов и не скрывают своего желания сражаться с «неверными» дома — в России, — когда победа в Сирии и Ираке будет достигнута.
В отличие от сил США, вторгшихся в Ирак в 2003 году, или международной коалиции, которая наносила авиаудары по Ливии в 2011 году, Россия была приглашена в Сирию признанным правительством Башара Асада. Поэтому действия России, приглашенной законным правительством, в отличие от США и международной коалиции, соответствуют международному праву.
Если на Ближнем Востоке беспорядок, то это происходит не потому, что Россия пришла в Сирию, а потому, что США пришли в Ирак, а затем Запад вмешался в ситуацию в Ливии, поддерживая все виды дестабилизирующих сил в этой стране.
США говорят, что воздушная кампания против Ливии имела большой успех, разгромив режим жестокого диктатора Муаммара Каддафи. Но какова была цена этого успеха?
Огромное количество военной техники было разграблено, огромное количество оружия, в том числе химического, попало в соседние африканские страны, а также в руки джихадистских групп. Нигерия и Мали были дестабилизированы из‑за того, что произошло в Ливии.
Россия прислушивается к опасениям Израиля в отношении Ирана, но считает их завышенными. Иран не будет нападать на Израиль, потому что знает: делать это было бы самоубийственно.
Израиль и саудиты говорят, что Иран пытается окружить их союзниками, простирающимися от Йемена через Бахрейн, Ирак, Сирию и Ливан. Но правда в том, что иранцы чувствуют угрозу и окружены Израилем, саудитами и США.
Правда, Израиль не угрожает стереть Иран с карты, но почему он купил эскадрилью бомбардировщиков‑«невидимок» F‑35? Для кого они предназначены, если не для Ирана?
Более того, США открыто говорят о смене режима в Иране. Даже ядерная сделка — Совместный всеобъемлющий план действий, достигнутый в 2015 году, — рассматривается американцами как способ «дать возможность умеренным» медленно подвинуть режим аятолл.
Действия Ирана в Сирии направлены не на дестабилизацию региона, а на самозащиту и отражение врагов вместо ожидания, пока они окружат его.
Мы, русские, понимаем озабоченность Израиля в связи с передачей новейшего оружия из Сирии в «Хизбаллу», и мы признаем право Израиля защищаться. Но Израиль не может в одностороннем порядке взять на себя ответственность за регулирование отношений между другими суверенными государствами — он не является шерифом для всего региона.
Мы, русские, также понимаем опасения Израиля относительно Ирана, устанавливающего постоянное присутствие в Сирии, но мы не можем его предотвратить. Иран является суверенным государством. Мы не можем сказать Тегерану, что надо делать и как себя вести. Мы можем давать им советы, но они необязательно будут нас слушать. Мы не принимаем решений за Иран.
Иранцы находятся в Сирии, потому что Асад пригласил их. То же самое касается «Хизбаллы». Иранцы и «Хизбалла» вошли в Сирию, когда Асад был приперт к стенке. В настоящее время Израиль заинтересован в том, чтобы Асад сохранил жесткий контроль над своей страной, тогда сирийцам не понадобится приглашать внешние силы. Лучше всего для Израиля было бы сильное правительство в Дамаске, которому не понадобится помощь Ирана и «Хизбаллы». Израиль должен работать на то, чтобы дать возможность Асаду укрепиться.
Для израильских ушей большая часть вышеупомянутого звучит почти как бред. Тем не менее это позиция России, с которой ее дипломаты последовательно выступают в частных беседах и которую Нетаньяху не раз слышал в разных формах. Вероятно, он снова услышит вариант этой темы от Путина, когда они встретятся в Сочи. 
Херб Кейнон 22 августа 2017
|
Навигация по порталу: 
