Утро выдалось по обыкновению пасмурным, каковым оно и должно быть в городе на Неве.

По оконному стеклу время от времени постукивал косой мелкий дождик, как будто в комнату просилась стайка дятлов.

Вставать не хотелось, но нужда настойчиво звала. Сумароков уныло побрел в ванную комнату.

— Боже милостивый! Что со мной?…

Сумароков смотрел на свое отражение в зеркале и не узнавал. Хорош, ну до чего же хорош! Лоб
какой лоб! И отчего это я раньше не замечал. Всего-то челку убрал вчера. Зашел постричься, попросил вежливо: братец, убери лишнее. И вот, пожалуйста. Высокий, покатый, без залысин. Чисто Толстой…

Парикмахерская появилась откуда не возьмись, как по заказу. Еще вчера на этом месте располагался ночной бар под вывеской «Радостная встреча», где можно было пропустить бокал «Балтики-7» по дороге домой, закусить рыбкой вяленой…

В мозгу Сумарокова что-то отчетливо щелкнуло, как будто там включился холодильник. Судьба, не иначе, распорядилась, чтобы накануне его постригли под морского котика.

— Поговаривают, у графа нашего самый большой мозг был. А вдруг да и у меня, — мелькнула шальная мысль в голове Сумарокова. — Это ж сколько за него дадут в Институте экспериментальной медицины, если сдать?

На днях рекламный ролик этого института призвал представителей творческой интеллигенции пройти собеседование в связи с вновь открывшимися вакансиями в отделе внутренних органов. Подходящим обещали красивое удостоверение, стабильный заработок и талоны на обед.

Звучало заманчиво. Но ждать
сколько еще ждать естественной кончины?.. Эта мысль беспокоила Сумарокова. И кому довериться? Жене? — ну уж, нет. Прихлопнет как муху, а все заслуги присвоит себе. Редкая возможность появилась зажить, наконец, по-человечески, в Доминикане отдохнуть: знакомые уже не по одному разу успели побывать, а ты киснешь посреди слякоти и грязных сугробов.

— Еду в Институт, надо все досконально узнать: что и почем. Да и зачем они мне, мозги, после смерти? — логично рассудил Сумароков, торопливо надевая плащ в прихожей.

По дороге Сумароков заглянул в Дом книги на Невском. Как коренной питерец, он считал необходимым показываться здесь не реже одного раза в месяц, знакомиться с новинками, а также заглядывать на стеллаж для бестселлеров в тайной надежде увидеть на тиснении свое имя. С гонорарами в последнее время стало вовсе туго, известно, писательская доля как у крепостных крестьян
Издательства стихи его отфутболивали, заходите, мол, на неделе, посмотрим, может, что-нибудь придумаем
Другие с ходу резали по-живому: стихи и мемуары не берем, без обьяснений и дискуссий. Кому они нужны, стихи-то, в наше время
Однако Сумароков юношескую мечту, жар-птицу свою из рук не выпускал, прибился к одному из сайтов, который и был создан, чтобы подбирать и спасать от гибели в окололитературном космосе таких, как он, где бы неудачливые и непонятые могли самовыражаться и писать другу другу комплиментарные комменты, а за небольшие деньги отливать свою нетленку в твердом переплете.

Сумароков считал себя даровитым, но непризнанным поэтом, даже визитки с золотыми виньетками заказал для порядка. 100 штук для ровного счета. На всякий непредвиденный случай, если что. Искренне полагал, что ему не повезло в ту далекую уже эпоху Возрождения родиться.

Жена, Валя-Валентина писателем Сумарокова признавать отказывалась, но хобби его терпела, лишь бы не пил да по бабам не шлялся. В наше-то время столько соблазнов, мужичка стоящего не просто найти, красотки в социальных сетях со всех сторон желают познакомиться, а он у меня такой доверчивый, такой недотепа, уйдет, пропадет ведь. Валентина была женщина чисто по-русски жалостливая, незлобивая, все Сумарокову прощала: и то, что денег домой не приносит, и то, что цветов не дарит. Правда, стихи на 8 марта посвящает, о чем она не без гордости сообщала по телефону подружкам. Попривыкла она к непутевому мужу. Безропотно тянула лямку, не жаловалась, работала медсестрой, укольчики частные на-дому, массаж тайский, пятое-десятое
В общем, на жизнь на двоих со скрипом хватало, а детей — так вышло — не завели. Выходит, что к лучшему: бедность к чему плодить? И то верно.

В Институте странному с точки зрения нормального человека вопросу Сумарокова не удивились. Вообще. Приняли как должное.

— Ступайте, молодой человек, в такой-то кабинет, это вам надо подняться на второй этаж и направо по коридору, а там увидите…

Гардеробщица, добрая душа, прокричала вслед про номерок ко врачу, который нужно не забыть, оторвать. Оторвал.

Коридор был пуст, только возле кабинета под номером 27 роилась толпа.

— Это что же, все сюда? — задал он нелепый до очевидности вопрос рыжей кудлатой девице неопределенного возраста и в красном беретике из мультика, хотя понятно было, что именно туда. — Что же получается, все мозги пришли сдавать?.. Флешмоб, что ли какой сегодня?..

— Каждому свое, дядя! Вы бы лучше очередь заняли.

— Зачем очередь, у меня номерок, вот.

— У всех номерки. А вход по живой очереди. Вы что, первый раз?

— Ну…

Сумарокову и в голову не могло прийти, что мозги можно сдавать как донорскую кровь.

— А я уже и печень сдавала, и селезенку, — терпеливо продолжала информировать новичка «красная шапка».

— И сколько же их у вас, к примеру? — Сумарокову стало любопытно, он уже понял, что с ума сходить пока рано, можно позволить себе предварительно пофантазировать, как без мозгов все было бы намного проще, и он на всю оставшуюся жизнь себя обеспечит, и даже Валентине, жене, кое-что достанется.

— Они отрастут новые, если правильно питаться по системе профессора Угрюмова
— меж тем наставляла Сумарокова девица. — Я в третий раз сюда прихожу и еще, наверное, приду. Деньги не лишние.

Сумароков про диету профессора Угрюмова ничего не слышал, но уточнять детали постеснялся, чтобы не показаться рыжей толстушке неотесанным деревенским чурбаном. Он еще хотел было поинтересоваться расценками, сколько платят, за извилины или по весу, но не успел.

Некоторые думают, что поэтом быть просто. Некоторые даже подозревают, что это вроде золотой жилы, Клондайка на дому на веранде. Сиди, попивай кофе, из Коста-Рики привезенным, круасанами итальянского производства заедай — и строчи строчки, тогда как твой банковский счет непрерывно пополняют благодарные книжные интернет-магазины типа «Озон» или «Лабиринт».

Сказки для обывателя! Поэт — он как психотерапевт, только не в чужую душу в грязных кроссовках норовит залезть, а сам по собственной воле потрошит свою, выворачивает наизнанку перед всеми: смотри, народ, я пришел тебя лечить…

— Сумароков! — из кабинета выглянуло казенное лицо, по-видимому, ассистентки. — Сумароков тут?..

Сумароков не подал виду, что ему стало лестно: именно его, а не кого-то другого принимают без очереди, и смело шагнул за порог кабинета, в будущее.

— Ну-с, молодой человек
Мы приготовили для вас небольшой сюрпрайз. — Мужчина в белом халате, со стетоскопом на шее излучал саму приветливость. — Детектор лжи называется. Не пугайтесь, это стандартная процедура, разработанная специально для творческих личностей вроде вас. И вам, милейший, не из-за чего волноваться по пустякам. Просто мы хотим познакомиться с вами поближе, заглянуть в ваш внутренний, с позволения сказать, мир. Разумеется, вы вправе отказаться, если вам это неприятно, но упустить такой шанс
сами понимаете.

— Но я вообще-то пришел сдать мозги и хотел спросить…

— Вопросы задавать буду я. Ваше дело — отвечать
Готовы? Тогда пожалуйте в кресло.

— А как же мозги?

— Не все сразу. Дойдем и до мозгов. Вы пили утром кофе?

— Жена чай заварила, из пакетиков, «Липтон», кажется. Кофе — он у нас по праздникам…

— Ваше полное имя?

— Сумароков я, Иван Павлович.

— Вы работаете, учитесь?

— Так поэт я по специальности.

— На что жалуетесь?

— У меня все хорошо. «Единую Россию» и политику правительства поддерживаю. А я что, под следствием? — Сумароков счел себя оскорбленным глупыми вопросами и немного расхрабрился.

— Типичная реакция тех, кто к нам попадает.

— Простите, я немного нервничаю.

— Это заметно.

— Думаете, я от вас что-то скрываю?

— Тест покажет. Сейчас глубоко вдохните. Вы работаете на иностранное правительство?

— Что вы
побойтесь Бога
зачем мне это?

— Вы когда-нибудь делились информацией с иностранной разведкой?

— Помилуйте
Ни сном, ни духом
Меня хоть режь, а тайну не выдам.

— Вы хорошо держитесь, Сумароков, похоже, вас этому обучали, признайтесь, и вам ничего не будет. Нам известно, что вы активный член НПО «Пегас», содержитесь на гранты зарубежных, хм
благотворителей, чтобы очернять нашу непростую действительность. Выводы делать преждевременно, но вам, очевидно, придется назначить профилактический курс трепанации черепа. Тогда мы будем знать точно, сколько и чего вы стоите…

Приснится же такое. Сумароков встал, с хрустом потянулся. Вышел на веранду. Облокотился на перила. Домик, собственный домик, — две комнаты, кухонька, санузел, — но свой. Никогда бы не поверил, что такое возможно. Сьюдад Ла-Палома…

— О, голубка моя
— Сумароков попытался вспомнить слова с детства въевшегося в голову шлягера, который кто только не исполнял, от Мариэтты Альбони до Аллы Пугачевой. — Как тебя я любл-у-у-у…

Далее следовал провал в памяти. В синем просторе
дальнем чужом краю
ла-ла-ла
ла-ла-ла…

Хорошо-то как!

Сумароков не был завистлив, к чужой славе относился спокойно, без ревности, как и подобает всякому уважающему себя поэту, следуя правилу: а караван идет
Зима в этом году выдалась вопреки прогнозам совсем уж мягкая, старожилы и не припомнят. Солнышко с каждым днем пригревало все сильнее, можно не спеша прогуляться, — пока не понаехали американцы с китайцами, — узкими городскими улочками, полюбоваться сохранившими первозданный колониальный стиль зданиями, подышать свежим утренним воздухом, прислушаться к океанскому прибою: все ли в порядке…

На работу идти не надо. Хочу пишу, хочу в носу ковыряю. Благодать.

— Ванечка! — послышался голос Вали-Валентины. — Кофе остывает, иди уже, завтракать пора
Я тебе сегодня заварила индонезийский. Круасаны с повидлом будешь?

 © Валерий Рубин, 2017

Первоисточник: »