 |
07.05.2005 13:15 |
| |
Игра в театр |
 |
../news/kultura/07-05-2005_teatr_hinich3.jpg В театр, где сладкие грезы и темные иллюзии перемешаны с пятнами солнечного света в закрытом дворике, при входе в который к серой бетонной стене прикован цепями помятый автомат по продаже сэндвичей и колы, играют на подмостках старого дома в самом сердце тель-авивского квартала Ха-Тиква, на границе овощного и мясного рынков. В монологи из «Макбета» вплетаются крики зазывал «огурцы – два шекеля», а репетиция чеховской «Чайки» идет под звучные шлепки мясных туш о прилавок.
Этот белый дом, выстроенный еще в 1950-е годы детский клуб, превратил в театральную школу Йорам Левинштейн, создатель и преподаватель первой частной студии актерского мастерства (не считая таких известных школ, дающих академическое образование как театральный факультет тель-авивского университета, школа «Бейт-Цви» с ее уклоном на подготовку актеров музыкального театра и студия Нисана Натива, серьезное заведение, из которого прямая дорога в «Габиму»).
Йораму Левинштейну 55 лет, родился он в 1950-м году в семье немецких евреев, переживших Катастрофу, в лагере для перемещенных лиц – мааборот «шикун ирони» - в городских бараках под Хайфой в Кирьят-Хаим. По его меткому замечанию в те времена даже ашкеназим были бедны, и как все жили во времянках. До шести лет Йорам разговаривал только по-немецки, сочетая семейную дисциплину с вольной уличной жизнью подростков новой формации еврейского народа. В 6 лет он пошел в обычную школу в Кирьят-Бялик, потом в тихон в Кирьят-Хаим, затем - армия, где ничего необычного с ним не происходило – обычный вежливый ашкеназский мальчик, старающийся никого не обидеть. Закончив армию, Левинштейн решил изучать китайский язык, чтобы иметь возможность уехать подальше от дома, поначалу хотя бы в Иерусалим. Йорам учился в Еврейском университете, и помимо китайского, в котором весьма преуспел, занимался всем, что было ему любопытно: антропологией, историей, астрономией, международными отношениями. В результате в 27 лет он все еще не знал, чего хочет от жизни, даже, несмотря на то, что уже очень хорошо выучил китайскую грамоту. Правда главное тогда для него было то, чтобы знакомые девицы прознав, что он различает иероглифы, восклицали бы «вау!».
И вот как-то, как это бывает только в сказке или в театре, он увидел объявление о дополнительном наборе на театральный факультет тель-авивского университета. Из нескольких сот абитуриентов приняли только двух человек – одного из них Йорама, пришедшего на аудицию абсолютно не готовым, поскольку он просто не знал, к чему надо готовиться. Но Левинштейна и тогда, и сейчас привлекало все новое. Тогда – возможность создать новый театр, окунуться в его атмосферу, понять изнутри что это - новый театральный стиль, новое место для приложения сил. «Может, это было просто ошибкой молодости, но одновременно это было и моим счастьем. Хотя довольно неожиданно для меня после трех лет учебы на театральном факультете мне сказали, что я не гожусь для профессии лицедея, и актера из меня не выйдет. Но первую степень я все-таки получил, и в 31 год очутился, наконец, вне стен университета, решив, что попробую искать себя именно в театре. Начал играть в театре для детей Орны Порат, и, в конце концов, нашел себе место, где меня ждали, хотели, желали и никогда не критиковали – у пенсионеров, с которыми стал создавать театральные группы в клубах по всей стране. В 33 года я понял, что люди, старше меня в два с половиной раза, хотят жить нормальной жизнью, радоваться и дышать полной грудью – пусть и со свистом. Так что я начал ставить в клубах для престарелых театральные праздники-хеппининги. А в 1983-1984 годах уже готовил пьески с пенсионерами на телевидении и вел на радио программу о радостях жизни в старости, ведь даже о болезни Альцхаймера можно рассказывать с юмором, нет никаких временных границ для жизнерадостности, секса, оптимизма, любопытства. Проблемы, трудности, радость и счастье есть в любом возрасте. Позже, после того как мой театр престарелых добился успеха, я арендовал салон в частном доме и стал преподавать актерское ремесло и импровизацию для молодых, для тех, кого не приняли в «Бейт-Цви» и университет, вел семинары актерского мастерства для начинающих, для тех, кто, как и я в свое время, не мог себя найти. Никому тогда в голову не приходило, что можно создать еще одну театральную студию, я просто рискнул, и, в конце концов, в моих семинарах начали участвовать преподаватели других студий и университетское начальство. Школу же я создал в 1988-89 годах, а в 1991 году закончил обучение первый набор, хотя поначалу трехгодичная программа обучения студентов казалось малореальной даже мне самому. Студия начинала свое существование в очень трудных условиях, денег не хватало ни на бумагу, ни на кондиционеры – ни на что. Но вопреки всему школа существует уже 14 лет, является одной из ведущих театральных школ в Тель-Авиве и базируется в районе Ха-Тиква. А еще у школы есть в Ха-Тикве свой театральный зал, где студенты третьего выпускного курса репетируют и показывают дипломные спектакли».
Один из них - «Хороший год для фермеров на севере» получил театральный приз в области фринджа. А из известных выпускников можно упомянуть Аки Авни, Эфрат Рафтем, Юваля Сегаля, Михаль Зоарец, Аси Леви, Дорит Бар-Ор. А преподают в студии профессионалы своего дела – будь то постановка голоса или актерское мастерство, лучшие педагоги и актеры кино и театра.
Но знакомство с театром полагается начинать с вешалки, а с театральным миром Йорама Левинштейна - с небольшого фойе и лестницы, стены которых украшены афишами студийных спектаклей, начиная с уже выцветшего плаката 1991 года самого первого спектакля школы, поставленного при поддержке института Гете и Дюссельдорфского театра. В том спектакле рассказывалось об израильтянине, третьем поколении после Катастрофы, владельце бара во Франкфурте, где работают немецкие проститутки. Главную роль в нем сыграл Коби Штанберг – ныне известный актер. Выше по лестнице – постер спектакля, поставленного в содружестве с театром «Хум» из Ташкента и театром из Сиэтла. Этот тройной спектакль был показан в Германии на международном театральном фестивале, где в специальном шатре выступали все три группы, и спектакль шел одновременно на иврите, русском, немецком и английском языках. Через несколько ступенек – афиша скандального спектакля по пьесе Райнера Вернера Файсбиндера, запрещенной к постановке в Германии за ее анисемитский настрой. Левинштейн же рискнул и поставил Файсбиндера именно в Тель-Авиве: «Спектакль вызвал скандал, смотреть его приезжали представители еврейской общины в Германии, упреков и негодования было не меньше, чем похвал и зрительского интереса, но, в конце концов, я его снял со сцены – не хотелось мешать искусство и политику, хотя на мой взгляд эта пьеса – анти-антисемитская».
В этом году один из спектаклей студии был показан в рамках фестиваля «Театронетто» – постановка, сделанная в форме 12 театрализованых монологов из известных фильмов ужасов, сочетающая на сцене театр и кино. Афишу к ней, как и ко всем спектаклям студии сделали сами студенты. Йорам готов остановиться у любого плаката и часами рассказывать о том, как рождался спектакль, чем сейчас занимаются бывшие студенты, и каковы были отзывы критики. Но мимо нас проходят в классы студенты нынешние – те, чей талант был замечен вовремя и отдан в руки Левинштейна.
«Талант можно взрастить в себе самому. Здесь мы прививаем дисциплину, необходимую для того, чтобы талант мог расцвести, заменяем израильское фраерство вежливостью прямо на репетиции «Макбета», наглость и агрессивность – утонченностью и вежливой напористостью. Прививаем студентам те качества, которые необходимы настоящему профессионалу. Объясняем, что такое жизнь – а квартал ха-Тиква щедр на жизненные примеры.
На любом уроке в студии Левинштейна присутствует воспитательный момент. На первом курсе дикции обучают по стихам Альтермана: в этом году отмечается 35 лет со дня его смерти. Так что помимо того, что педагог сурово изгоняет русский акцент у одной из студенток - новой репатриантки (чтобы она могла играть не только в «Гешере» – ехидно замечает Левинштейн), она успевает рассказать студентам о жизни Альтермана, справедливо полагая, что прежде, чем читать стихотворение со сцены, надо узнать о поэте все. Простая формула – «мало быть актером, надо еще быть человеком» - разрастается до того, что надо быть человеком хорошо образованным, с широким кругозором и знакомого с жизнью не только по классическим пьесам.
Сборников же классических и современных пьес полно в студийной библиотеке, где собрано немало литературы о театре и драматургических произведений. Библиотека, деньги на создание которой дали родители девочки, погибшей в теракте в Тель-Авиве, носит ее имя. И сейчас из этой специализированной студийной библиотеки собираются сделать библиотеку для всех жителей района, поскольку один из принципов работы школы – «интеграция в действии».
Этот бездушный канцеляризм превращается в живое и театральное действо довольно интересным образом. Представьте себе малосимпатичных на первый взгляд и диковатых подростков, уже успевших быть привлеченными к ответственности за наркотики или хулиганство, исправно посещающих семинары по пьесам Ибсена. Или вообразите юнцов из северного Тель-Авива, выросших под плотной оболочкой родительской опеки, вкушающих фалафель на рынке ха-Тиква, в духане по соседству со зданием школы, выстроенным еще в 1950-е годы на деньги Ханой Ровиной, легендарной актрисы «Габимы» (всю жизнь игравшую с тяжелым русским акцентом, что никому не мешало), полученные ею за выступления во время Второй мировой войны перед еврейскими бригадами в Северной Африке. Немалые суммы по тем временам, с которыми она, воспитанная в духе социалистических идеалов, не очень-то знала, что делать. Так, что когда ей предложили построить клуб для детей квартала ха-Тиква, Ровина с радостью согласилась. Немало времени заняло то, чтобы возвести это здание, в стенах которого выросли тысячи детей: здесь были детский сад и группы продленного дня. Но лет 12 назад дом оказался заброшенным и стал убежищем для местных наркоманов. К этому времени в двух блоках отсюда уже существовал театральный зал студии Левинштейна, сами же классы и репетиционные помещения были разбросаны по всему Тель-Авиву. Йорам Левинштейн обратился к председателю комитета квартала (в Израиле любят бюрократичские структуры - наследие все тех же социалистических идеалов), у которого встретил Галя Шараби – прежде заядлого наркомана и известного торговца наркотиками, сумевшего излечиться от наркотической зависимости и став на путь праведный, занявшегося спасением подростов от наркотиков. Именно Шараби отлично знал, что это за здание и что в нем происходит сейчас. И как рассказывает Йорам Левинштейн, когда он впервые увидел этот разваливающий дом и услышал историю о Хане Ровиной, то понял, что круг замкнулся и в здании, выстроенном на деньги великой актрисы, должна быть актерская школа.
- Итак, вы арендовали здание, министерство культуры помогло его отремонтировать. Что дальше?
- Дальше начинаются экзамены. На первый курс после трех экзаменов принимают из 350 претендентов 35. Но талант раскрывается в процессе обучения, другими словами говоря, первые два года – это продолжительная аудиция. К третьему курсу остается половина – 17 человек.
- В школе большинство студентов – жители квартала Ха-Тиква?
- Вовсе нет, к нам приезжают со всей страны.
- Но все-таки здесь учились жители квартала?
- Немного. Один из них - Дуду Буси, ставший известным писателем, кандидат на приз Сапира, получившей недавно приз Леви Эшколя, автор двух прекрасных книг о своем детстве в ха-Тикве. Но скорее наша связь кварталом – это наша работа с местной общиной.
- А какого возраста ваши ученики?
- После армии и до 30 лет.
- Более взрослых вы не принимаете?
- Крайне редко. В таком возрасте человек уже сформировался, закостенел, и его шансы получить работу в театре очень малы.
- Как жители квартала относятся к студии?
- С большой любовью и любопытством. Школа расположена в центре района, прямо на рынке. Мы едим в местных ресторанчиках, сидим в кафе, делаем покупки. Мы уже как кроты вгрызлись в этот район, и без ежедневной связи с его жителями нам было бы нечего здесь делать. Моя концепция: не только научить студента быть актером, но и воспитать в нем человека, поэтому студенты второго и третьего года обучения обязаны работать с общиной - пенсионерами, детьми новых репатриантов, выходцами с Кавказа, подростками, замешанными в криминальных делах, в школе, где учатся дети иностранных рабочих.
- Что именно вы делаете в общине?
- То, что знаем, – играем в театр. Наши студенты обучают детей тому, чему сами научились в студии, ставят с ними спектакли, читают пьесы, рисуют декорации. Вся эта работа – крайне чувствительна и есть немало удивительных и удачных историй. Один из спектаклей, поставленный с местными подростками, уже показывался на фестивале в центре «Сузан Далаль» в Тель-Авиве. Другой – в центре «Эйнав». Каждый год на Пурим мы организуем карнавал «Адлояду», на рынке устраиваем хэппенинг и диско, показываем спектакли на улицах и в ресторанах. А в следующем сезоне с помощью фонда Шери Арисон открываем абонемент для жителей района, многие из которых, придя к нам, впервые попадают в театр и слышат имена Шекспира или Гамсуна. Третий - выпускной - курс показывает в течение года 7 спектаклей по израильским и классическим пьесам, и к нам приходят те, кто никогда в жизни не был в «Габиме» или «Камерном». Помимо этого – мы и экономическая сила, каждую неделю здесь бывает 150 студентов, проходят семинары, мастер-классы, так что не только мы зависим от благосклонности рынка, но и местные торговцы зависят от нас. И еще – наши студенты получают стипендию от министерства просвещения, если снимают квартиры в квартале ха-Тиква.
Среди тех, кто поддерживают школу – не только экономисты, бизнесмены и прочие распорядители финансов, что обычно заседают в советеах директоров, но и председатель комитета рынка ха-Тиква, торговец зеленью. Петрушка в сочетании с хай-теком – вот вам интеграция в действии. Но в моих действиях нет филантропии, я намеренно показываю своим ученикам весь спектр культур, широту жизни. Актеру все время дают указания, говорят, что делать, как двигаться, как улыбаться. Я же предлагаю начинающему актеру самостоятельность, возможность в одиночку поработать с группой далеко не самых благополучных людей. После этого он будет знать, что сказать миру.
***
Студентка третьего курса, ученица студии Левинштейна Илана Лельчук была до недавнего времени одним из самых известных адвокатов страны по криминальным делам. Как-то она забрела в школу, ища подходящий для себя семинар, а сейчас уже оканчивает третий год, ушла из адвокатуры, начинает играть в различных театральных постановках, появляться на подиуме, петь в мюзиклах.
- Вы окончательно покинули адвокатуру?
- Да. Я проработала в судебной системе 10 лет, 6 из них у меня была своя частная практика, в которой было немало экшена, ведь выступления в суде сравни театру. Но сейчас единственное, что у меня осталось от прежней деятельности – это диплом. В какой-то момент я почувствовала, что просто гнию заживо в мире юстиции и начала искать альтернативное занятие. Сначала я попала к Йораму на семинар, затем пришла записываться на подготовительное отделение, но меня сразу приняли на первый курс.
- Вы решили сменить адвокатскую мантию на театральный костюм, а кафедру в суде на сцену?
- Сцена никогда не была мне чуждой. В глубине я души мечтала о театре, но не разрешала себе осуществить эту мечту. Я всегда принимала участие в школьных спектаклях, а когда училась в университете, подрабатывала в театре, вела вечера кариоке – это ведь вид шоу. У меня даже была продюсерская театральная контора, но когда я получила право на самостоятельную адвокатскую практику, мне пришлось ее закрыть. Мне уже 33 года, и я поняла, что пора осуществить свою мечту. Мне было что бросать, адвокатура приносила немалый доход, но моя душа стала серой и я больше не могла этого выдержать. Я всегда была перфекционисткой, но лучше быть перфекционисткой на театральной сцене, а не в израильском суде. Я искала мир, где справедливость побеждает – но в израильской судебной системе это не так.
- А в мире театра справедливость побеждает всегда?
- Даже если и нет, – это все-таки театр, подмостки, а не жизнь, поэтому с этим легче смириться. Единственная ответственность, которая лежит сейчас на мне – донести до зрителей мои чувства, характер образа, дать публике полтора часа иллюзий.
- А работа с общиной подходит вам по характеру?
- - Она меня удивила. Даже будучи адвокатом, я не сталкивалась с такими типажами. Эта работа развивает нас и как актеров и как людей, мы знакомимся с множеством характеров, к каждому надо найти свой подход – точно как к сценическому образу. Я учу актерскому мастерству подростков из группы риска точно так, как нас обучали на первом курсе, эта деятельность очень эмоциональна и эффективна, дает мне самой силы продолжать.
- Что вы намерены делать после выпуска?
- Не только играть, но и продолжать социальную деятельность, сочетать оба направления. Я живу в северном Тель-Авиве 13 лет и до сих пор не знаю, как зовут моих соседей. Здесь я 3 года и знаю весь квартал – и это радует. Хотя, конечно, мне тяжело – мне 33 года, я на десять лет старше своих соучеников, в возрасте наших педагогов. К тому же сейчас я не зарабатываю, а привычка к высокому уровню жизни осталась.
- Но вы специально откладывали деньги.
- Да, чтобы обеспечить старость, но пока решила обеспечить молодость. Сюда не столько сложно поступить, как очень сложно остаться. У меня бывали кризисные моменты, но потом приходило ощущение счастья. И за это ощущение счастья на сцене стоит заплатить.
Маша Хинич
|
|
|
Навигация по порталу: 
