«Росатом» по-прежнему не признает «нештатной ситуации» при строительстве Белорусской АЭС, но готов «при желании заказчика заменить корпус реактора, с которым произошел инцидент 10 июля». С корпусом все в порядке, заявляют в российской госкорпорации, но учитывают давление «слухов и ажиотажа среди части населения».

Сохранять молчание по поводу «инцидента 10 июля» строителям АЭС — белорусским и российским — удавалось две недели. Но 25 июля информацию о падении с высоты двух-четырех метров корпуса реактора весом в 330 тонн во время тренировочной установки распространил через Facebook антиядерный активист Николай Уласевич. По словам активиста, о падении агрегата ему рассказало сразу несколько работников АЭС.

«Атомстройэкспорт», генподрядчик строительства АЭС, опроверг эту информацию. Но слова начальника управления коммуникаций «Атомстройэкспорта» Нины Деменцовой о том, что «просто стерлась краска при проведении такелажных работ», только подлили масла в огонь — ведь белорусское Министерство энергетики официально в это же время сообщило о «нештатной ситуации на площадке хранения корпуса реактора при проведении такелажных работ по его перемещению в горизонтальной плоскости».

Помимо белорусской общественности обеспокоилась Литва — Вильнюс постоянно протестует против строительства станции у своей границы. В очередной ноте литовского МИД говорится, что «данный инцидент рассматривается Литвой как особо опасный и способный вызвать необратимые отрицательные последствия для безопасности строящейся АЭС».

Но Нина Деменцова в разговоре с корреспондентом RFI сообщила, что добавить к прежним своим словам ничего не может.

«Все, что можно, мы всегда комментируем, были бы новости — мы что-то бы дополнительно сказали
Просто одно и то же мусолится…»

При этом в понедельник, 1 августа, на сайте «Росатома» размещено интервью первого заместителя гендиректора корпорации Александра Локшина, в котором заявляется, что «технических препятствий для использования корпуса не существует».

«Но мы понимаем, что вместе с приоритетом безопасности и надежности еще одним важнейшим условием развития атомной энергетики является общественная приемлемость. Допускаем, что заказчик может принять решение не применять этот корпус, чтобы погасить волну слухов и ажиотаж среди части населения, — сказал представитель „Росатома“. — Если такое решение будет принято, мы готовы его учесть, т. к. понимаем особое значение общественной приемлемости при сооружении первой в стране АЭС. Тогда на первом блоке будет установлен корпус реактора, предназначавшийся для второго блока».

Российский физик-ядерщик Андрей Ожаровский, которому за критику проекта Белорусской АЭС на десять лет запретили въезд в Беларусь, подчеркивает, что корпус реактора — один из главных элементов всей станции.

«Безусловно, падение корпуса реактора с любой высоты — ситуация нештатная. Нигде в спецификациях не сказано, что его можно бросать. Корпус реактора — один из самых ответственных элементов безопасности, и при падении может нарушиться качество металла. Конечно, он не разобьется на кусочки — он не стеклянный, он из довольно толстой и специальной стали, но может произойти, во-первых, деформация. Это значит, что не будет возможности сохранять расчетную геометрию и не будет возможности в него вставить внутрикорпусные устройства».

Во-вторых, могут нарушиться прочностные характеристики.

«У реактора есть несколько кольцевых швов, он сделан из нескольких элементов, нескольких кусков. И как повлияло падение на швы — непонятно. Безусловно, реактор — это сосуд высокого давления, который может выдерживать статические нагрузки, когда он работает, внутри него давление, внутри него огромные температуры, радиация, но динамические нагрузки, связанные с ударами, падениями — это совсем другое. Поэтому здесь без точной информации о том, что произошло, с какой высоты, на какую поверхность упал агрегат, каким местом он ударился, где именно эта краска поцарапалась — если мы будем говорить словами российских атомщиков — все рассуждения носят достаточно абстрактный характер. Мне кажется, это очень нехорошая ситуация, это свидетельствует об очень плохих вещах. Вот уже три недели прошло, и мы видим только какие-то противоречащие друг другу заявления: заявление белорусского Министерства энергетики о том, что произошла все же нештатная ситуация, и заявление российского подрядчика о том, что только поцарапалась краска и ситуация штатная. Это вызывает еще большее недоумение, потому что, поймите, даже если бы ничего с корпусом реактора не произошло, все-равно атомная станция опасна. А так опасность, конечно, повышается».

Физик, кандидат технических наук, ответственный секретарь Комиссии Верховного Совета СССР по рассмотрению причин аварии на Чернобыльской АЭС и оценке действий должностных лиц в послеаварийный период Юрий Воронежцев считает слова о «стершейся краске» свидетельством некомпетентности представительницы «Атомстройэкпорта» или насмешкой над легковерными: «Корпус реактора защищает специальное, в несколько слоев покрытие».

«Во-первых, я бы сейчас на месте наших, белорусских властей, не позорился тем, что они написали запрос российской организации. Это наша территория, и белорусские власти должны контролировать каждый шаг, потому что строится очень сложный, очень опасный объект, там должно быть все нашпиговано контролирующими органами — и гласно, и негласно. А сейчас нужно приостановить эту стройку и подождать до окончания работы независимой комиссии. Когда какие-то инциденты случаются, например, на авиационном транспорте, то прекращаются полеты всех самолетов этого типа, с которым случился инцидент. Так и здесь — остановить, комиссия, в которую должны войти независимые специалисты, которые не зависят ни от правительства Беларуси, ни от „Росатома“. Доложить нам, гражданам Беларуси, что там случилось на самом деле».

Андрей Ожаровский также считает необходимым приостановку строительства станции.

«Самая правильная ситуация сейчас — стройку приостановить, создать международную комиссию с привлечением не зависимых от „Росатома“ и белорусских атомщиков экспертов. Если Литве это интересно — пускай Литва направит своих профессоров, чтобы участвовать хотя бы в наблюдении, за тем, как будет происходить обследование (корпуса) реактора».

Оба собеседника считают, что участие экспертов МАГАТЭ в комиссии нежелательно — сложно ожидать объективности от агентства, пропагандирующего и лоббирующего использование атомной энергии. Как ранее сообщало RFI, руководство МАГАТЭ видит Беларусь в самом близком будущем новым членом мирового «атомного клуба».

У Юрия Воронежцева также возникают печальные аналогии с происходившем на Чернобыльской АЭС, хотя он подчеркивает, что сегодня, «конечно, нельзя достоверно сказать, что именно произошло на АЭС в Островце — никто, кроме специалистов после изучения инцидента сейчас этого не скажет».

«Когда мы раскапывали все эти дела — еще в комиссии Верховного Совета по поводу Чернобыльской станции — там очень много было нарушений именно во время строительства. То одно, то другое, то третье — и все время создавались комиссии, и все время это „проскакивало“, потому что сроки там, то к празднику нужно, то еще там
То есть повторяется все то же самое…»

Между тем, как заверила RFI пресс-секретарь Минэнерго Беларуси Жанна Зинькевич, техническая комиссия в Островце продолжает работу и результаты будут представлены общественности.

«Это процесс длительный, специалисты работают — и наши, и российские. Существует определенный алгоритм действий, выясняются технические моменты, потом будет приниматься решение. Ситуация под контролем, никакой радиационной опасности, естественно, нет, потому что это просто стройка. Просто стройка — и все, где бывают разные моменты».

Правительство Беларуси пока не отреагировало на предложение «Росатома» по замене корпуса реактора на новый. «Это решение заказчика, конечно, приведет к некоторому сдвигу графика завершения сооружения энергоблока», — предупреждает российская госкорпорация.

Геннадий Шарипкин, 

Минск

Первоисточник: ru.rfi.fr »