Елена Боннэр, Бостон. К 90-летию со дня рождения Елены Георгиевны Боннэр, в память об удивительно мудром и добром человеке...

Первый съезд народных депутатов СССР проходил 25 мая - 9 июня 1989 года. Приблизительно к 2-3 июня вокруг группы депутатов от Москвы начали объединяться наиболее активные и прогрессивные (если можно так сказать) депутаты из других регионов РСФСР и республик.

Первая совместная их встреча (от 80 до 100 человек) прошла в вестибюле гостиницы «Россия» 7 июня. Вестибюльных кресел на всех не хватило. Часть присутствующих стояла. Было шумно – в общем, нечто вроде сельского схода. Но в хаотичном обсуждении проявилась общая потребность в каком-то объединении для поиска возможности повлиять на резолюцию съезда перед его закрытием. Повлиять вопреки большинству депутатов, защищавших прежний способ управления страной.

8-го и 9-го собрания повторились, тоже в «России», но, стремясь избежать возбужденной толпы в вестибюле, администрация гостиницы пустила людей – более 150 человек – в конференц-зал. Здесь впервые прозвучало будущее название – Межрегиональная депутатская группа (далее - МДГ). И было решено летом созвать организационную конференцию. Также было принято - по предложению Сахарова и еще нескольких депутатов - заявление о трагических событиях в Китае, которое подписали далеко не все присутствующие.

Первая конференция МДГ прошла в конце июля. Сахаров на ней не был. Мы были в США. На конференции присутствовало более 300 человек, но не все из них вошли в группу. Было утверждено название, избран Координационный совет из 25 человек и пяти сопредседателей. Избрание сопредседателей прошло три фазы и чуть не привело к расколу еще формально не родившейся группы. В фазе первой был избран один председатель – Ельцин. Вездесущие иностранные корреспонденты немедленно передали это в свои агентства и их сообщение сразу пошло в эфир.

В это время в Ньютоне, США, в доме моей дочери Тани и ее мужа Ефрема Янкелевичей, на кухне мы – Андрей, Эд Клайн и я - пили чай, Таня что-то делала у плиты. Ефрем крутил в руках приемник. Я помню, что у меня от этого сообщения было внутри ощущение какой-то неловкости, чего-то неприличного. Эд и Ефрем, как мне тогда показалось, были огорчены. А Сахаров прореагировал как-то вроде: «Ну и хорошо. Такое решение избавляет от непременности участия в этой группе». Точно всех слов не помню. Но была завершающая фраза: «Остаюсь сам по себе». Но уже в ночной передаче «Голоса Америки» сообщили, что на конференции избрано пять сопредседателей.

Позже мы узнали, что в ходе этого же заседания нашлись активно протестующие и при повторном голосовании избрали четырех сопредседателей – опять Ельцин, а также Попов, Афанасьев и Пальм. А еще через некоторое время на том же заседании стали раздаваться голоса, что если нет Сахарова, то народ не поймет, Запад не поймет. И голосовали в третий раз. К списку прибавился Сахаров, но голосов он получил меньше всех – 64 или 69, Ельцин получил 134 или 133. Из этого трехфазового голосования очень было видно, что большинству из них (самых «прогрессивных» депутатов) Сахаров совсем не нужен.

Эта ненужность проявлялась по нарастающей в период между первым и вторым съездами народных депутатов, когда работал Верховный совет. Сахаров, не будучи его членом, принимал участие во многих заседаниях и выносил на обсуждение ряд конкретных и острых для жизни страны вопросов. Тогда я однажды услышала реплику одного из членов Верховного совета: «Опять Сахаров выступал. Ну чего ему нужно? Только мешает работать». Но наиболее четко (и если обдумывать постфактум, то трагически) неприятие Сахарова проявилось в период непосредственно перед вторым съездом и во время второго съезда.

Тут необходимо небольшое отступление. В сторону. На Запад. 17 ноября в Праге была демонстрация, в которой участвовало до 75 000 человек. Студенты отмечали 50-ю годовщину фашистской оккупации. Демонстрацию разогнали. Но 18-го она повторилась, и участников было на порядок больше – к студентам присоединились рабочие, творческая и научная интеллигенция. 19-го был создан на заседании в одном из творческих клубов «Форум народного сопротивления» и прозвучал призыв к правительству отменить в конституции статью, аналогичную нашей 6-й статье, и уйти в отставку. 27-го с этими требованиями прошла всеобщая политическая двухчасовая забастовка. 28–го правительство ушло в отставку, и пресловутая статья канула в вечность вместе с ним. Такие вот «десять дней бархатной революции».

1 декабря 1989 на Координационном совете МДГ (это не было официальное заседание, и присутствовали только несколько членов совета) Сахаров предложил провести 11 декабря (т.е. непосредственно перед открытием 2-го съезда народных депутатов СССР) 2-часовую всесоюзную политическую забастовку и представил предварительный текст. Этот текст с небольшой правкой подписали 5 человек – Сахаров, Попов, Мурашов, Тихонов и Черниченко. На рабочем экземпляре листовки, который хранится в Архиве Сахарова, первые четыре фамилии отпечатаны, а фамилия Черниченко вписана рукой Сахарова. Видимо, Черниченко дал согласие по телефону. Вечером 2-го декабря я продиктовала текст и эти пять подписей в Париж Алику Гинзбургу. С ночи или со следующего дня полный текст призыва стали читать по нескольку раз в день «Свобода», «Голос Америки» и другие западные станции. Через день мы узнали, что Черниченко был вызван на правеж к Лукьянову. А 7-го декабря в газете «Известия» был разнос этого призыва и сообщение, что Черниченко снял свою подпись, которую якобы я поставила без его согласия. Но 6-го или 7-го вернулся из заграничной поездки Афанасьев и присоединился к призыву, и подписей опять стало пять.

На призыв откликнулись во многих регионах страны, но в некоторых из них забастовка по местным условиям проходила на 2-3 дня раньше, но не ранее 5-го декабря.

В субботу и воскресенье перед началом съезда (9 и 10 декабря) в большом зале здания на Новом Арбате заседала МДГ. Я была там оба дня. В первый день все рабочее время до обеденного перерыва обсуждался вопрос о забастовке. Большинство выступавших были настроены резко критически. Называли призыв «сахаровским», не упоминая других фамилий. Говорили, что забастовка приведет к тяжким последствиям для страны. Сахарова упрекали в безответственности (слово «экстремизм» тогда еще не было в ходу). И общая атмосфера в зале была почти такая, как на первом съезде 2-го июня, когда выступал офицер-афганец Червонописский.

Очень резко, даже грубо, дважды выступил Юрий Болдырев. Но меня больше всего задели выступления академиков Гинзбурга и Гольданского. В начале утреннего заседания 9-го Сахаров из президиума попросил тех, кто согласен с призывом, в перерыве подойти и подписать его. А я по просьбе Андрея положила текст-листовку на рояль, стоявший рядом со столом президиума. В перерыве из всех присутствующих – полный зал, человек 400-500 – к призыву присоединились еще 30 человек и всего получилось 35, если не считать, что Черниченко отказался. А вечером нам звонили люди из разных городов и рассказывали, что им их депутаты звонили из Москвы и просили забастовку не проводить.*)

Канун съезда – 11 декабря – у Сахарова был очень загруженный день. В 10 утра митинг в ФИАНе. Есть магнитофонная запись выступления Сахарова и других участников митинга, согласно которой ФИАН почти полностью присоединился к забастовке. С 12-ти часов Сахаров был на заседании Президиума Академии. В три часа дня у него были какие-то интервью. А вечером к семи часам мы поехали на церемонию и пресс-конференцию в связи с передачей подписей в поддержку призыва Сахарова об отмене 6-й статьи Конституции. Она проходила в конференц-зале новой Третьяковки на Крымском валу. Добровольцы из числа мемориальцев еще не зарегистрированного Мемориала, клубов избирателей и афганцы (мы афганцев делили на “наших” и “не наших”, и должна сказать, что “наших” было очень много) собирали их по всей стране. На стол президиума поставили большие коробки с подписными листами и письмами. Коробок было 6 или 7. После пресс-конференции все коробки с подписными листами и письмами были отвезены в приемную съезда для передачи М.С.Горбачеву.

12 декабря открылся съезд. На первом утреннем заседании выступал Сахаров с требованием включить в повестку дня вопрос о 6-й статье Конституции. Он сказал, что у него 60 тысяч подписей в поддержку и 5 тысяч телеграмм. На это Горбачев ответил: «Зайдите ко мне. Я вам дам тысячи телеграмм. Так что не надо давить друг на друга, манипулировать мнением народа» (стенографический отчет, стр.28). Это были на ТВ те знаменитые кадры, которые видела вся страна и еще миллионы людей за рубежом. И они оба – и Горбачев, и Сахаров – говорили об одних и тех же коробках. Только Сахаров знал, что там подписи в его поддержку. Но знал ли это Горбачев или «манипулировал мнением народа» – этого я не знаю. А результат голосования был: «за отмену 6-й статьи» – 839 человек, «против» – 1138.

А спустя три месяца, 12 марта 1990 года, на 3-м съезде 6-я статья была отменена. Бесшумно, так что почти никто и не заметил. Было уже другое время, другая главная тема – страсти кипели вокруг избрания президентом СССР Горбачева и предложенного им на пост вице-президента Янаева. А разглядела Янаева страна еще через полтора года. Под мелодию «Танца маленьких лебедей». Пока Горбачев отдыхал в Форосе. 19 августа 1991 года.

Но поход против Сахарова и против призыва к забастовке в МДГ продолжились и в последний день его жизни. Съезд работал 12-го и 13-го декабря. 14-го был объявлен перерыв, и в этот день в 3 часа дня в кремлевском зале заседала МДГ. Там (в отличие от заседания МДГ на Новом Арбате) я не была. Со слов Сахарова знаю, что снова выступали Гольданский, Болдырев и другие (Гинзбург, кажется, отсутствовал), но не только против призыва к забастовке.

«Формула оппозиции», которую Сахаров дал в своем выступлении на этом заседании, даже сам термин «оппозиция», вызвали резкое неприятие большинства членов МДГ. Особенно жестко против выступали Собчак и Станкевич. Других не помню.

И этот вопрос – «допустима ли оппозиция?» – привел к формальному расколу в МДГ. В результате появилось два списка членов МДГ – более радикальных и – менее. Однако по общему их решению это не стало достоянием гласности. Но это случилось позже – уже после Сахарова. http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=5796

10 декабря 2008 *) В свое время для работы над летописью жизни Сахарова я просила cекретаря МДГ Мурашoва дать мне копии протоколов заседаний МДГ и другие документы. Но он сказал: "Мои девочки (его сотрудницы – Е.Б.) их не нашли". © Copyright Tatiana Yankelevich & Alexey Semyonov