Бен Каспит, "Маарив" Когда премьер-министр Ицхак Шамир передвигался в автомобиле по государственным надобностям из одного пункта в другой, он имел обыкновение, время от времени, тяжело вздыхать. Однажды во время поездки некто спросил его: "Что-то случилось?" "Тяжело, - вздохнул Шамир. – Тяжело".

Ицхак Шамир был невероятно сильным человеком. Физически и ментально. Но даже для него управление еврейским государством в столь опасном регионе, каковым является Ближний Восток, было очень тяжелой задачей. На грани невозможного. Он вложил в это государство всю свою душу. С его точки зрения, цель была понятна и проста: главное, чтобы ничего не случилось. Не надо делать резких движений. Он верил, что это самый верный путь. Просто ничего не делать. Это не было связано ни с личными, ни с коалиционными соображениями, ни с вопросом политического выживания. Такова была его национальная идея.

Шамир всем сердцем верил в то, что любой шаг в любом направлении несет в себе угрозу национальной безопасности и существованию еврейского народа в Израиле. Если бы он мог, то заморозил бы сложившееся к тому времени положение, поместил бы весь регион в формалин. Он считал, что время работает на нас.

Парадокс заключается в том, что для сохранения существующего положения, для того, чтобы ничего не делать, Шамир тратил колоссальную энергию. Он был самым активным пассивистом в мире. И несмотря на все это, в конце его политической карьеры, Шамира силой заставили участвовать в Мадридской конференции, которая стала презентацией будущего процесса регионального урегулирования.

Эта конференция, с точки зрения Шамира, не должна была привести к каким-либо результатам. Ради этой цели Шамир предпринимал неимоверные усилия, которые стоили ему здоровья. А вскоре пришли Рабин с Пересом и избавили Шамира от страданий.

Ицхак Шамир всю свою жизнь сражался во имя народа и государства. В его случае это отнюдь не расхожее клише, а чистая правда. Начиная с подпольной деятельности, в ходе которой он продемонстрировал железную волю и личную отвагу, через службу в Мосаде, и заканчивая государственными постами, которые они занимал (спикер кнессета, глава МИДа, премьер-министр).

Он верил, что во имя государства можно лгать, можно убивать. Если это необходимо. Он был одним из последних наших лидеров, которые не искали никакой выгоды, не использовали свой высокий статус в целях личного обогащения, не сколачивали себе капитал, не обзаводились собственной фермой, замком или дорогой квартирой в престижном небоскребе.

Это поколение уходит со сцены, уступая новым циничным лидерам, которые тоже думают о государстве, но, в первую очередь, все-таки о себе. Сегодняшние лидеры корыстолюбивы, поклоняются золотому тельцу. Либо честолюбивы и ставят личные амбиции во главу угла. Шамира никогда не интересовали деньги и слава. Единственное, что интересовало его – это судьба и безопасность еврейского государства.

Он был идеолог, веривший в единую и неделимую Землю Израиля, человек правых взглядов, который не верил арабам и не мечтал о мире с ними (хотя старался не вступать с ними в войну). Вместе с тем, он прекрасно понимал, что любая сила имеет свои границы.

Он дал отпор (вместе с Давидом Леви, Даном Шомроном и Арье Дери) авантюрной попытке отправить израильские самолеты в Ирак во время первой Войны в Персидском заливе. Ему принадлежит крылатая фраза: "Арабы те же арабы, а море – то же море". В последние годы жизни ему было не суждено убедиться в том, что арабы уже совсем не те, что были раньше. Хотя на море можно по-прежнему рассчитывать всегда. http://www.cursorinfo.co.il