 |
17.01.2012 10:30 |
| |
Иранский фактор-2012 |
 |
Сергей Маркедонов 2012 год еще только начался. И сегодня не время подводить его итоги. Однако с первых дней наступившего года Иран сделал заявку на то, чтобы 2012-й вошел в историю, как «иранский год».
И хотя официальный Тегеран демонстрирует стремление играть в глобальные геополитические игры, он остается, в первую очередь, региональной державой, имеющей серьезные позиции на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и на Южном Кавказе. Исторически амбиции Ирана обращены, прежде всего, в сторону Персидского залива.
Однако значение постсоветского пространства традиционно было и остается для Исламской республики высоким.
Иран имеет 660 километров границы с Арменией и Азербайджаном. Он претендует на роль «честного брокера» в процессе разрешения Нагорно-Карабахского конфликта – альтернативном тому, который ведется под эгидой Минской группы ОБСЕ. В фокусе геополитических интересов Тегерана и ситуация в персоязычном Таджикистане, и проблема раздела Каспийского моря, бывшего до распада СССР «советско-иранским озером».
Иран связан противоречивыми двусторонними отношениями с главным постсоветским игроком – Россией. Обе стороны время от времени готовы демонстрировать кооперацию ради доказательства пресловутой «многополярности», но в то же время по многим проблема есть недоверие и даже подозрительность. В этой связи возникает непраздный вопрос, насколько нынешняя «военная тревога» в Ормузском проливе может повлиять на общую ситуацию в Евразии?
Ответ на него стоило бы начать с общей оценки внешнеполитической линии современного Ирана. Представления о строго идеологическом характере иранской дипломатии укоренились в США и в Европе начиная с 1979 года. Причин тому немало – здесь и личностная переоценка харизматического аятоллы Хомейни, и влияние советологии. Такой подход зачастую игнорировал прагматическую составляющую внешней политики СССР и, напротив, сводил курс Москвы к теоретическим дискуссиям вокруг марксизма. Между тем и политика СССР, и политика современного Ирана всегда были подвержены колебаниям между прагматизмом и амбициями защитников идеологической чистоты.
Иран в недавнем прошлом и в настоящем не раз доказывал, что национальные интересы для него важнее, чем религиозная чистота. Примерами тому является многолетнее партнерство с христианской Арменией, с самой проамериканской страной на Южном Кавказе Грузией (в периоды проблем с обеспечением газа Тегеран оказывал Тбилиси существенную поддержку), а также роль иранской дипломатии в урегулировании последствий кровавой гражданской войны в Таджикистане (1992-1997).
И, напротив, двусторонние отношения с Азербайджаном (придерживающимся того же шиитского вероучения) не раз переживали драматические периоды.
В то же время не должно быть благостной картины. Доктрина «большого Сатаны» (США), противостоящего иранской «суверенной демократии», отражается не только на уровне общих внешнеполитических подходов Ирана, но и на конкретном постсоветском театре. Здесь было бы уместно вспомнить об ирано-азербайджанской военной напряженности августа 2003 года (тогда Тегеран обвинил Баку в милитаризации Каспийского моря из-за проведения совместных военных учений США и Азербайджана), и о жесткой риторике Ирана по поводу визита президента Израиля в Азербайджан в 2009 году.
И хотя сама Исламская республика не была замечена в поддержке северокавказского сепаратизма и радикального исламизма, те движения, которые находятся в орбите Ирана («Хезболла») рассматривали экстремистов из проблемного российского региона как «борцов за веру».
В этой связи надо четко понимать, что эскалация конфликта в Персидском заливе никому ни на Западе, ни на Востоке не будет выгодно. Если военный сценарий вдруг будет реализован, то пострадают от этого не только США и ЕС (как пытаются представить некоторые эксперты). Да, рост цен на нефть будет иметь место, но вот выгода от него той же России будет невелика. Хотя бы потому, что ценовой рост на «черное золото» приведет к обвальному сокращению его потребления, а российский экспорт ориентирован именно на Запад.
Военное решение кризиса в Ормузском проливе почти автоматически будет означать усиление давления (в разных форматах) Ирана на Азербайджан, что в свою очередь заставит активизироваться Турцию (давнего геополитического оппонента Тегерана).
С весьма неоднозначными последствиями для Армении, входящей вместе с Россией в военно-политический евразийский клуб ОДКБ. Да и сам Иран в данной ситуации почти мгновенно разрушит свои усилия многих лет по преодолению шиитской конфессиональной замкнутости и превращению в центр гравитации для всего мусульманского мира.
Следовательно, сегодня настоятельнейшей задачей, как для США и Ирана, так и для соседей Исламской республики, является прагматизация межгосударственных отношений посредством отхода от крайних позиций и перевода разговора из плоскости конфликта ценностей в плоскость поиска сходства интересов.
Только так можно охладить «горячие головы» с разных сторон и перейти к решению острых проблем.
***Автор – Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон
http://blogs.voanews.com
|
|
|
Навигация по порталу: 
