В цивилизованном (и даже в не слишком цивилизованном) мире постоянно происходят социальные волнения. Или экономические волнения – они же протесты – не станем спорить о терминах. Вся новейшая история тому свидетель. Проходят везде – только не у нас. Поэтому массовые демонстрации и иные протестные мероприятия на социо-экономической почве, начавшиеся в июле и продолжающиеся до сего дня, самое меньшее, поучительны. Даже весьма поучительны. Тем более, – редчайший случай – что по существу дела с нашими "протестантами" никто не спорит.

Правительство и специалисты признали их правоту, по крайней мере, принципиальную, была немедленно учреждена официальная комиссия во главе с проф. М.Трахтенбергом, задача которой – быстро подготовить план социальных реформ в духе требований "протестантов". Премьер-министр пообещал осуществить рекомендации комиссии в кратчайшие сроки и – подумать только – обеспечить еще до выборов существенные социальные перемены. Единственное что – никто не в состоянии объяснить, даже приблизительно, в чем именно они должны заключаться.

Довольно понятно, против чего выступают "протестанты". Прежде всего – против всеобъемлющей дороговизны, зашкалившей в последние годы сразу во множестве измерений.

Против чрезмерного и нелогично устроенного налогового бремени, падающего на туманно определенный "средний класс" и явно выгодного наиболее обеспеченным слоям населения.

Против засилья "олигархов" – еще вернее, монополий и олигополий.

Против ухода государства из социальной сферы, в результате которого выращивание детей, качественное школьное образование и современное медицинское обслуживание становятся все менее доступными для большинства израильтян.

Против систематического снижения зарплат в очень широком диапазоне занятий и профессий. Надеюсь, я не забыл ничего особенно важного.

Гораздо труднее уяснить, за что именно выступают "протестанты" – и почему. В этом следует отчасти винить новизну, слабую организованность и чрезмерную объемность протеста – но только отчасти. К примеру, в какой-нибудь Франции трудящиеся постоянно бастуют и демонстрируют по бесчисленным серьезным социальным поводам – например, из-за повышения пенсионного возраста, уменьшения срока выплаты пособий по безработице. У нас ничего подобного не водится – на макрофакторы израильтянам буквально наплевать, даже тем, кого они напрямую касаются.

Поэтому организовать серьезный социальный протест у нас гораздо сложнее. В последние десятилетия в Израиле имели место исключительно профессиональные и ведомственные забастовки и протесты (вроде свежей забастовки врачей), организаторы которых добивались повышения зарплат и улучшения условий труда. О "системных" протестах мы давно забыли. Поэтому почти все релевантные социо-экономические проблемы, возникшие в последние десятилетия, оказались на народной повестке дня одновременно – и как бы случайно.

Ясно, что "протестанты", представляющие немалую часть населения страны, недовольны социальной динамикой и сложившимися экономическими и социальными отношениями.

Ясно, что их протестные аргументы убедительны.

Ясно, в частности, что цены на продукты и товары широкого потребления, квартиры и бензин, стоимость яслей и детских садов зашкалили. Ясно, что система налогообложения принимает все более регрессивный характер. Ясно, что уровень и характер конкуренции в большинстве релевантных для потребителя отраслей совершенно неудовлетворительны.

Ясно, что государственная регуляция не удовлетворяет современным требованиям. Все это так. Однако позитивная программа "протестантов" не просто не убедительна – она поверхностна и буквально висит в воздухе. Цены на большинство товаров не могут быть снижены волевым порядком, ответственность государства за социальные услуги не может быть восстановлена законом или указом. Хуже того, некоторые вполне резонные требования "протестантов" при нынешних правилах игры вообще неосуществимы. Требуется грамотная многоходовая стратегия, рассчитанная на годы – а они о ней, вроде бы, даже не слышали.

Неграмотность? Ни в коем случае. Внимательному наблюдателю остается только развести руками: непонятно, откуда взялся этот "туман".

В самом деле, с содержательной точки зрения в повестке дня "протестантов" нет ничего нового. Они звучат непривычно только в Израиле – но экономическая наука создавалась отнюдь не здесь. Лозунги "протестантов" совершенно прозрачны, мало того, если копнуть чуть глубже, давно реализованы – хотя и не у нас. Да простится мне нехитрая аналогия – создается ощущение, что "протестанты" и с правом первой ночи боролись бы исключительно при помощи транспарантов. Никаких позитивных аргументов, ни малейшего соотнесения своих требований с практическими выгодами и, главное, невыгодами нынешней социальной политики. Одни слезы – никаких альтернатив.

Между тем, "Мединат реваха" ("Государство благосостояния" или просто "Социальное государство"), о котором говорят "протестанты" – вещь известная и понятная, отнюдь не утопическая, а "Цедек хеврати" ("Социальная справедливость") – понятие, имеющее в современном обществе конкретные смысл и наполнение. Отчего не поговорить обо всем этом серьезно и профессионально? Хотя бы устами профессоров экономики, которых "протестанты" назначили своими советниками. Увы, этого не происходит. Совершенно очевидно, что "протест" что-то важное не договаривает. Только что именно? И – сознательно или не очень?

Не стоит запросто обвинить "протестантов" (да и их оппонентов) в невежестве. Не склеивается, хотя бы потому, что среди них есть немало студентов, изучающих экономику, новейшую историю и социологию. Об их ученых советниках я только что упоминал. Куда вероятнее, что "протестанты" в чем-то кривят душой.
Повторюсь: мы – вернее, все те, кому это интересно – отлично знаем, что такое современное социальное государство. Не только теоретически, но и практически. Туда можно съездить на экскурсию. Оттуда можно пригласить советников и чиновников-специалистов. Это государство имеет название – Швеция; впрочем, у шведского социального  государства есть немало относительно удачных аналогов.

Примененная в Швеции социо-экономическая модель вполне может быть названа просто северноевропейской. Ее элементы достаточно успешно применяются во всех, если я не ошибаюсь, развитых европейских странах, а также в Австралии, Новой Зеландии и Канаде – хотя в чуть иной форме. Тем не менее, разумнее всего разбирать эту модель на шведском примере. Не в последнюю очередь потому, что он нам очень подходит. Швеция не располагает существенными природными богатствами, имеет население лишь чуть большее, чем Израиль, и, так же как Израиль, создала экспортно-ориентированную экономику.

Так или иначе, нам никак не миновать следующий простой вопрос: отчего наши "протестанты" не обратились напрямую к родственному "лютеранскому" (то бишь, шведскому) примеру и не объявили напрямую: мы требуем перехода к шведской социо-экономической модели! Тем более что она великолепно себя проявила, как в экономическом, так и в социальном отношении. Чем не нравится нашим "протестантам" шведский пример?

2.Прежде чем вернуться на израильскую почву, скажем несколько слов о современном "социальном капитализме".
То есть – о Швеции.

Знаменитая сетевая энциклопедия ЦРУ "World Factbook", открыто пропагандирующая американский образ жизни, завистливо пишет о Швеции буквально следующее:
"A military power during the 17th century, Sweden has not participated in any war for almost two centuries. Sweden's long-successful economic formula of a capitalist system interlarded with substantial welfare elements was challenged in the 1990s by high unemployment and in 2000-02 and 2009 by the global economic downturns, but fiscal discipline over the past several years has allowed the country to weather economic vagaries
Sweden has achieved an enviable standard of living under a mixed system of high-tech capitalism and extensive welfare benefits. It has a modern distribution system, excellent internal and external communications, and a skilled labor force.
Privately owned firms account for about 90% of industrial output, of which the engineering sector accounts for 50% of output and exports (см. Здесь и далее https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/sw.html)."
В переводе:
"Крупная военная держава в XVII столетии, Швеция не принимала участие в войнах уже почти два века. Успешно функционировавшая в течение долгого времени шведская экономическая формула, породившая капиталистическую систему, включающую существенные элементы государства всеобщего благосостояния" подверглась в 1990-х годах испытанию высокой безработицей, а в 2000-2002 и в 2009 году – испытанию мировыми экономическими кризисами, однако фискальная дисциплина последних нескольких лет позволила стране перенести экономические превратности…

Швеция добилась завидного жизненного уровня в рамках системы, соединившей высокотехнологический капитализм с всесторонней социальной поддержкой. Она обладает  современной системой распределения, превосходными внутренними и внешними коммуникациями и высококвалифицированной рабочей силой. Частные фирмы отвечают за примерно 90% промышленного производства, при этом "инженерный" сектор отвечает за 50% производства и экспорта".

Эти вынужденные комплименты не случайны: шведская экономика, несомненно, организована гораздо лучше американской – и намного эффективнее последней. Совершенно несравнима она и с израильской экономикой.

Чуть-чуть цифири – уяснить, о чем речь.

Население Швеции немного больше израильского: 9 миллионов человек против наших 7,6 миллиона.

Естественного прироста населения в Швеции нет, впрочем, как и естественной убыли – рождаемость в точности уравновешивается смертностью. Население страны увеличивается на 0,16% (то есть на 15 тысяч человек) в год за счет тщательно регулируемой иммиграции. В среднем шведская женщина рождает 1,67 ребенка.

У нас прирост населения составляет 1,6% в год – ровно в десять раз больше. Израильтянка, в среднем, рождает 2,7 ребенка. Сегодня столь высокая рождаемость возможна только в третьем мире, да и то не везде – собственно, лишь в некоторых в отсталых странах. Например, в соседних Египте и Иордании данный показатель лишь немногим выше, чем у нас – 2,97 и 3,39, а в Ливане, Алжире или Тунисе существенно ниже – 1,77, 1,75 и 2,03 соответственно.
Уровень рождаемости накладывает немедленный и неизгладимый отпечаток на систему образования.

В Швеции примерно 1,4 миллиона детей "образовательного" возраста, у нас – более 2 миллионов, при том, что общая численность населения у них на 20% больше. При этом в Швеции на образование тратится 6,6% от ВВП, а у нас – 5,9%. Разница в 12% – значительная, но не катастрофическая? Увы, на деле именно катастрофическая, ибо на каждую ребеночью душу она составляет целых 60%, причем в долях от ВВП, а не в живых деньгах. Если учесть насколько шведский ВВП выше нашего (об этом ниже), разница оказывается столь огромной, страшно сравнивать.

В конечном счете, шведская система образования располагает бюджетом в 30 миллиардов долларов, а наша – в 12,5, причем число наших школьников на 40% больше. Результат: на шведского ребенка тратится 21 тысяча долларов в год, на израильского – примерно 6 тысяч. В 3,5 раз меньше! Даже если пересчитать эти доллары в сомнительных терминах РРР – "реальной покупательной способности", учитывающих масштаб цен в стране согласно американским расчетам, разница оказывается несколько меньше (в 3 раза), но все равно ужасающей.

Теперь перейдем собственно к экономике. ВВП Швеции составляет 456 миллиардов долларов (согласно официальному курсу кроны). ЦРУ полагает крону (как и евро) существенно завышенной, так что по их расчетам выходит "всего лишь" 355 миллиардов. Боюсь, что американцам придется в самое ближайшее время взять эти расчеты обратно – слишком много они напечатали (и еще напечатают) мало чем обеспеченных долларов, слишком велики их дефицит и государственный долг – при том, что у Швеции, как мы увидим, нет ни того, ни другого.

Так или иначе, израильский ВВП составляет не то 213, не то 219 миллиардов долларов, опять-таки, в зависимости от "реального" курса шекеля. На душу населения у шведов приходится 50 тысяч долларов ВВП, у нас – 30 тысяч.
Далее. В Швеции принимают участие в общественном производстве (попросту, работают или ищут работу) примерно 5 миллионов человек (примерно 55% всего населения), у нас – 3,15 миллиона (42%). Шведский индекс Gini (отражающий степень неравномерности в распределении доходов) – 23, наш – 39, выше, чем в любой другой развитой стране. При этом мы еще не приняли во внимание гораздо более высокий базовый уровень дохода в Швеции.

Внимание – переходим к самому интересному. Именно, к интереснейшему сплетению уровня развития экономики, объему социальных услуг, предоставляемых населению (вспомним о "социальном государстве"), и качеству управления национальными финансами.

Шведский государственный бюджет огромен – он составляет 242 миллиарда долларов и даже в непростом 2010 году был в точности сбалансирован – никакого дефицита. Для сравнения – расходная часть израильского бюджета составляла в 2010 году 69 миллиарда, доходная – 61 миллиард. Попросту, шведская душа получает от государства в 2,8 раза больше услуг, нежели израильская – и денег вполне хватает. Если учесть, что немалая часть израильского бюджета уходит на оборонные и иные непроизводительные расходы (вспомним, например, ешивы и поселения), разница оказывается еще больше – но забудем об этом на некоторое время.

Итак, мы выяснили интересную вещь: "всесторонняя социальная поддержка", которой так завидует ЦРУ, не приводит к образованию дефицита и не порождает долгов. Во всяком случае, в Швеции.

Не отстает Швеция и в том, что касается экономического роста. В 2010 году он составил там 5,5%, в Израиле – 4,5%. Стоит иметь в виду, что рост ВВП на душу населения составил в Швеции те же 5,5%, а у нас – лишь 2,8%.

Наконец, мы справедливо гордимся экспортным характером нашей экономики. Израиль – великая экспортная (или хотя бы просто торговая) держава? Увы, не совсем. В 2010 году наш экспорт составил 56 миллиардов долларов, импорт – 58 миллиардов. Несомненно, все постигается в сравнении, так что сравним: шведский экспорт составил в 2010 году 160 миллиардов, а импорт – 149 миллиардов.

Иными словами, среднестатистический швед экспортирует в 2,3 раза больше, чем средний израильтянин, получает от государства почти в три раза больше услуг – и при этом не делает долгов. У Швеции положительное сальдо внешней торговли и огромный (29 миллиардов в 2010 году) положительный платежный баланс. Хочу напомнить, что речь идет о стране, не имеющей (в отличие от, скажем, Норвегии) ни нефти, ни газа, ни золота. У шведов даже меньше ценных ископаемых, чем у нас. Почти весь их экспорт – промышленные товары.

Небольшое добавление (оно же отступление) – к вопросу о великих экспортных державах. 80-миллионная Германия экспортирует на 1,3 триллиона долларов (примерно вдвое больше, чем мы – на душу населения, разумеется); Норвегия в несчастными 4,7 миллионами человек – на 133 миллиарда (почти в четыре раза больше – но с учетом экспорта нефти газа; без них выходит всего в два раза больше). Настоящий пример экспортной сверхдержавы – Голландия. 16,8 миллиона голландцев экспортируют – без всякой нефти – на 485 миллиарда долларов (почти в четыре раза больше, чем мы, на душу населения). При этом голландский импорт составляет всего 429 миллиардов, так что налицо торговый профицит в 56 миллиардов долларов, в точности равный всему нашему экспорту. Стало быть, и в этом плане нам до "социальной Европы" расти и расти – Швеция тут вовсе не исключение.
 
3.Полагаю, читателю уже ясно, что социальная экономика (парафразирую К.Черненко) вполне может быть экономной и эффективной. Даже очень эффективной. Впечатляющая шведская модель находится рядом, прямо перед глазами. Отчего же наши "протестанты" на нее не ссылаются? Отчего они столь старательно пытаются изобрести велосипед?

Причины на то, как и следовало ожидать, политические и психологические. Не совсем те, о которых пишут в последнее время газеты – но довольно схожие.
Беда, прежде всего, в том, что нельзя взять и назначить себя Швецией. Бесполезно требовать этого и от правительства. Прежде чем государство станет Швецией, населяющий его народ должен осознать себя во многих смыслах шведами, жить по-шведски, работать по-шведски и, самое главное, мыслить по-шведски. Лишь тогда (или хотя бы по ходу трансформации в Швецию) может всерьез заработать социально-капиталистическая реформа.

Несомненно, Израиль удовлетворяет ряду условий, необходимых для осуществления "шведской реформы". Увы, далеко не всем.

У нас существует необходимая интеллектуальная и технологическая инфраструктуры, мы способны осуществить любой, даже самый сложный экономический или технический проект. Это совсем не мало. Однако этим же условиям удовлетворяет, например, и Россия – но это отнюдь не превращает ее в Швецию.

По целому ряду существенных параметров наше общество не вписывается в современный постиндустриальный социум – типа шведского. Наши проблемы отличаются от российских – но не менее глубоки.
Прежде всего, все Швеции на свете давно отказались от идеи естественного прироста населения – и получили возможность (см. выше) вкладывать невероятные деньги в образование и воспитание каждого ребенка. До тех пор, пока в среднеизраильской семье растут 2,7, а не 1,7 ребенка, о настоящих социальных реформах придется забыть.

Далее. Швеции – государства всех своих граждан, запрещающие сегрегацию на религиозной, национальной и прочее основе, отделившие религию от государства и высоко ценящие свой человеческий капитал. Не менее важно: там достигнуто реальное равноправие полов. Там нет людей первого, второго или третьего сорта.

Дело тут не в моральной пакостности сегрегации и дискриминации – они, прежде всего, тормозят экономику. Так что налицо не либеральное философствование, а практическая, сугубо функциональная необходимость. Первыми это (примерно это) поняли, как ни странно, американцы, причем еще в середине XIX века. Они пошли на страшную (почти миллион убитых, практически исключительно белых) гражданскую войну ради искоренения рабства – черных. Не из любви к ним, а из любви к себе. Только после ликвидации рабства Америка стала превращаться в великую державу.
Далее. Швеции и в голову не приходит оккупировать чужой народ. Не по моральным причинам, а потому что это – непозволительная роскошь. Наше пристрастие к Иудее и Самарии, где живут миллионы лишенных гражданских прав палестинских арабов, заведомо исключает социо-экономический переворот.

Это еще не все. Нам неплохо было бы (хотя бы постепенно) перейти на пятидневную рабочую неделю, совпадающую с мировой – с понедельника по пятницу, начать цивилизованное преобразование наших инфраструктур, состояние которых сегодня мало кого заботит, железной рукой (увы, постепенно) сломать секториальные перегородки, ликвидировать теократические властные элементы и ощутить себя одним (единообразно живущим и функционирующим) израильским народом. Мультикультурность – это глупая шутка для детей и пенсионеров. Для работающего общества это непозволительная роскошь. Другое дело, для обретения спасительного единообразия культурные барьеры должны быть существенно снижены – чтобы через них можно было перешагнуть и ребенку.

Как ни странно, и это еще не все. Единому израильскому народу, желающему приобщиться к шведским порядкам, придется не только рожать меньше детей, но и гораздо больше работать. Паразитические замашки, широко распространенные в нашей стране, должны быть элегантно искоренены – сугубо экономическими, но совершенно беспощадными способами. Не то чтобы в социальной Швеции каждый был обязан работать – просто идеологические бездельники должен найти себе иной источник существования, нежели государство. Например, богатую маму или состоятельную жену. Вообще говоря, этого недостаточно – на более позднем этапе традиция, обязывающая самостоятельно зарабатывать себе на хлеб, должна укорениться и стать привычкой. Однако пока такой традиции нет, делу может помочь разумное законодательство.

Все это – только необходимые условия социального прорыва. Их исполнение не превратит автоматически Израиль в Швецию – для этого необходима политическая воля. Но, скорее всего, после выполнения базисных гражданских условий революция уже не понадобится – объемные социо-экономические реформы, содержание которых давно известно, пройдут – после завершения реформ политических и гражданских – относительно мирно и довольно быстро. К сожалению, подготовительный этап невозможно завершить за два-три года. Он требует, самое меньшее, десятилетия.

С учетом сказанного выше становится прозрачным туманный характер нынешнего протеста. Как и любой социальный протест, наш протест является не только экономическим, но и политическим. Однако его носители, увы, не предъявляют никаких требований к себе и к обществу, в котом привыкли жить – только к "другим", в основном, к правительству – как будто оно представляет кого-то иного, а не их самих.

Демонстрантов и прочих "протестантов" постоянно подозревают в левом уклоне. Это справедливое подозрение – но лишь на уровне наших партийных укладов и разногласий. В самом деле, что бы "протестанты" ни утверждали, они находятся в оппозиции к нынешнему правительству и охотно бы его свалили – с реформами и без. Нетаниягу – не их кумир. Отнюдь. Они, несомненно, предпочли бы ему Ливни или Барака.

Однако ничего левого или даже объективно центристского в этих "протестантах" нет. Они находятся в самом фокусе еврейского национального консенсуса, откровенно правого по своему существу, и бесконечно далеки от тривиальных социальных и политических конструкций шведского типа. По существу, вернее, по шведскому стандарту, они, как и весь еврейский Израиль – самая натуральная европейская правая, корнями зацепившаяся за XIX век и, по существу, по сей день там живущая. В Израиле нет не только современных левых (анархисты – никакая не левая), но и современных центристов, во всяком случае, на организованном уровне. Поэтому не стоит подозревать "протестантов" в склонности к радикальным реформам. Они хотят отнюдь не реформ. Они хотят денег – причем за просто так. Даром.
 
4.Понимая это, я посматриваю на "протест" со стороны, из компьютерного кресла, со вздохом констатируя его практическую бесплодность – и объективную долгосрочную полезность. Никаких реформ "протестанты" не добьются, просто потому, что ничем не хотят ради них жертвовать. Скорее всего, добьются кое-каких подачек, которые быстро растворятся в кислотном социо-экономическом поле.

С другой стороны, нам есть с чем себя поздравить: средний класс, как медведь, проснулся, наконец, после долгой зимней спячки. Радикальное отставание Израиля от современных ("шведских") стандартов осознано – пусть пока лишь в потребительском ключе – и даже вызвало реакцию – красочную, массовую, хотя и совершенно беспомощную. Эта реакция не уйдет в песок, хотя, с другой стороны, еще нескоро станет конструктивной.

Нынешние "протестанты" – типичные крепостники-декабристы, поднявшие бесполезный, но плодотворный мятеж против еще живого, но уже скверно функционировавшего самодержавия. Шансов на победу у них не было, зато они не были забыты. Более того, им предстояло разбудить Герцена, народников и других, в частности, тех, кто со временем самодержавие свалил.

Пусть к решению наших социо-экономических проблем, несомненно (как всегда), политический, еще вернее, он проходит через коренное переформирование нашего гражданского общества по образцу классической "шведской стенки". Стенки пока нет, так что в ближайшее время мы на нее не взберемся. Но со временем – непременно. автор - Александр Этерман
http://eterman.livejournal.com/