Накануне Дня Толерантности корреспондент «БалтИнфо» Оксана Голос узнала у профессора Санкт-Петербургского университета МВД, полковника милиции в отставке, специалиста по проблемам ксенофобии и экстремизма Михаила Родионова, почему русские парни берут кастеты и идут бить тех, кто не похож на них.

- Экстремизм в России был всегда?

- Долгое время правительство страны вообще отказывалось признать, что в России есть экстремизм. Его предпочитали называть «хулиганством». У нас этого нет, потому что этого быть не может. Преступления на почве ненависти очень трудно расследуются. Нужно еще доказать, что жертва выбрана по расовому признаку, а «хулиганы», как правило, говорили, что человек им «просто не понравился». Милиции не хотелось в этом копаться, главным критерием была статистика раскрываемости, вот все и гнались за ней. И всем было проще и удобней списать преступление на обычную драку из хулиганских побуждений.

В 90-е годы на Гостином дворе можно было спокойно купить любую нацистскую символику, атрибутику скинхэдов, журналы «Штурмовик», «Я русский» и «Эра России». Не продавали, разве что, только «Майн Кампф» Гитлера и «Доктрины фашизма» Муссолини. В то время нацистские группировки представляли себя в качестве той или иной политической организации, пытались сформировать себе «приличный имидж».

- В 2002 году Владимир Путин подписал закон «О противодействии экстремистской деятельности». На ваш взгляд, это изменило что-то кардинально в борьбе с экстремизмом?

- Шевелиться правоохранители начали только после 2002 года, как раз когда вышел этот закон. Он был небезупречен, но свою роль сыграл сам факт признания того, что в России есть экстремизм. А в нашей стране ни с чем бороться не будут, пока нет указа свыше. Но даже тогда скинхедов именовали не иначе как «молодежные группировки агрессивной направленности».

- Что изменилось на деле за восемь лет?

- Неонацисты успели значительно увеличить число своих группировок. Параллельно с ростом группировок выросла и агрессивность их членов. Милиция долгое время не занималась статистикой и упорно отказывалась признать факт четкой организации внутри групп. Только правозащитные комитеты ежедневно фиксировали случаи избиения и убийств на национальной почве.

На это же нельзя не реагировать! Никому до сих пор не известно, сколько трупов на счету «Белых Волков» или группировки Дмитрия Боброва, которая располагалась на Лиговском проспекте. Несколько лет назад в Петербурге разгромили еврейское кладбище. Я спросил у члена РНЕ (Русское национально единство), их ли это рук дело. На что мне ответили: «Ненависть - это «блюдо», которое нужно подавать холодным, а это обычное хулиганство. Мы - серьезная организация, и громить кладбище для нас слишком мелко».

- Согласно милицейским сводкам, преступления на почве национальной ненависти совершают в основном подростки. Можно ли сказать, что экстремизм молодеет с каждым годом?

- Действительно, большинство таких преступлений неонацисты совершают как раз руками мальчишек. Эти дети с куриными мозгами идут громить рынок, искренне веря, что спасают Россию с битами и кастетами. А на самом деле их руками просто вытесняют одно руководство с рынка, заменяя его другим. А молодежь - это материал горючий. Даже футбольный фанат наэлектризован настолько, что его можно использовать.

- Как распределяются роли в банде экстремистов?

- Низший ранг – это среднестатистический скинхед, как правило, подросток (по закону они не могут нести полноценную ответственность перед судом). Но подростком всегда руководит наставник.

В группе очень четкая иерархия, есть даже свои юристы, которые всегда их консультируют и могут вытащить почти из любой передряги. За каждой группировкой могут стоять депутаты, покровители, спонсоры. Поэтому у неонацистов всегда хорошее материальное обеспечение, им есть, где тренироваться, во что одеваться и чем питаться. Поэтому отчасти мы сами породили это явление.

- Группировки неонацистов постоянно распадаются, собираются снова, сливаются в одну, их члены переходят из одной в другую. У них у всех одна и та же идеология?

- Долгие годы неофашисты пытались найти какую-то идеологию. То скрещивали фашизм с православием, то ударялись в язычество. Но идеологическая база у них очень слабая, основной принцип - бей чужих, они не такие, как мы, значит, они плохие.

- А чужие – это гастарбайтеры, так?

- Гастарбайтеры жизненно необходимы нам. Миграционные потоки увеличиваются, но мы не можем без них, нам нужны эти гастарбайтеры. Вы посмотрите, кто копает канаву? В лучшем случае русским будет прораб. Все кричат, что приезжие кавказцы отбирают наши рабочие места. Помилуйте! У кого они что отбирают? Все наши молодые ребята хотят быть ди-джеями, супермоделями, и грязной тачкой они руки пачкать не хотят, канаву копать они не хотят. Никто не отнимает у наших мальчиков, мечтающих быть сантехниками, работу, не смешите меня.

- Но есть и объективные причины, по которым возникает нелюбовь к приезжим с Кавказа…

- Безусловно. Их поведение далеко не безупречно. А сколько людей мы пропустили через горячие точки, и с какой психологией они вернулись? Можно ли рассчитывать на их любовь по отношению к тем, кто был тогда их противником? Или, допустим, на выходе из метро стоят менты и проверяют документы. У кого? У того, кто позагорелей, покурчавей и поносатей. А мы идем мимо и смотрим – шмонают их, а не нас. Значит, есть за что шмонать, значит, среди них могут быть террористы, от них добра не жди.

- Что движет русским, когда он идет громить ларек с гастарбайтером внутри?

- Главным раздражителем является зависть и чувство несправедливости. Когда молодой русский безработный видит, что гастарбайтер держит ларек, у него возникает желание сжечь, растоптать, уничтожить.
А на хороший шашлык придут и наши, русские. Никто не испытывает националистических чувств, когда ест долму или люля-кебаб. У нас весь город состоит из кафе с восточной кухней. Если ты такой заядлый русский, ешь пареную репу, горох и капусту квашенную. Но нам же всегда надо найти врага и виноватого. Разработай теорию о том, что во всем виноваты рыжие, будут бить рыжих. Припомнят Ленина и Чубайса. И никто не посмотрит на себя, не скажет, что мы лентяи, мы пьяницы, а наша молодежь не хочет работать, нюхает клей и не имеет никаких ориентиров.

- И кто в этом виноват: школа, институт?

- Один студент на экзамене клятвенно заверял меня, что в Первой Мировой войне воевали Ленин с Гитлером. Современные ученики ничего не знают о сталинском терроре. Это поколение Next, они знают, что такое Wi-Fi, но у них нет кумиров, нет вождей. Поэтому они становятся гибким материалом в руках неонацистских наставников. Идут, бьют черных и выкладывают это в Интернет. Я сомневаюсь, что при этом они знают, чего они хотят, им важен процесс. Я знал одного мальчика еврея, он был скинхэдом, но о его национальности никто не догадывался. Ведь группировки скинхэдов – это очень мощная защита, это осознание того, что ты сила. Причем многие ребята из этих групп не пьют, не курят, не наркоманят, занимаются спортом и стрельбой.

- На сегодня в Петербурге много неонацистских группировок?

- В каждом районе Петербурга есть неофашистские группировки. Я периодически встречаю объявления по городу, где призывают на их встречу. Только сейчас это происходит более скрытно.

На нынешнем этапе идет расползание банд, они уходят в подвалы. Но это не менее опасно. Когда мы знаем перечень организаций, нам легче следить за ними. Мы вот тут общаемся с вами, а рядом с нами какая-нибудь Сосновая Поляна уже оплодотворенна идеями неофашизма. Вот этими руками можно сделать все, что угодно. Руками этих мальчишек можно полстраны замочить. Оксана Голос http://www.baltinfo.ru