Принятие очередной санкционной резолюции Совета Безопасности ООН по Ирану может стать крупнейшим политико-дипломатическим поражением России за последние годы.

 Его негативный эффект будет ощущаться гораздо сильнее, чем последствия самопровозглашения независимости Косово (против которой Россия по-прежнему возражает). Речь идет о неожиданно вернувшемся синдроме односторонних уступок Западу, отличавших политику России в 1990-е годы – особенно на балканском направлении. Однако, продолжая следовать в фарватере западной политики по иранскому вопросу, Россия рискует потерять не Балканы, а еще более обширный регион и собственное с таким трудом обретаемое ключевое место в многополярном мире.

Ведущее иранское печатное издание газета «Техран таймс» в своей передовице, посвященной голосованию в Совете Безопасности ООН (где против санкций проголосовали партнер России по группе БРИК Бразилия и член НАТО Турция) откровенно написала о геополитической сделке, реализованной Россией и США. «Тот факт, что Турция и Бразилия, два союзника США, проголосовали против резолюции, служит еще одним доказательством того, что действия против Ирана и последнее решение Совета Безопасности базируются на секретных сделках, заключенных великими державами. Таким образом, те, что говорили, что США отказались от своего антиракетного щита в Восточной Европе для того, чтобы завоевать поддержку России, – вероятно, были правы», - написала газета.
Российскому внешнеполитическому ведомству в 2009 году приходилось неоднократно опровергать утверждения западных СМИ о наличии сделки «ПРО в обмен на Иран». И, скорее всего, подобная сделка как однозначно прописанный и подписанный сценарий действительно отсутствовала. Но дьявол, как любят говорить те же американцы, «скрывается в деталях». А детали таковы, что Россия резко ужесточила свою позицию по Ирану, заморозила реализацию уже заключенных контрактов с Тегераном в военной сфере (в частности, о поставках в Иран зенитно-ракетных комплексов С-300) и рискует потерять ключевого стратегического партнера на всем Ближнем и Среднем Востоке в условиях, когда ничто не требовало от нее подобной спешки. Ничто - кроме сомнительных обязательств перед президентом США Бараком Обамой?

Между тем последнее развитие событий свидетельствовало об активизации сложных и неоднозначных подвижек во всем регионе и за его пределами. Успешное посредничество вышеупомянутых Бразилии и Турции в переговорах об обогащении иранского урана за пределами страны, резкое обострение ситуации на Ближнем Востоке и отношений Турции и Израиля, выход на новый уровень геополитических маневров вокруг карабахского урегулирования и тесно связанных с ним энергопроектов (ключевая роль в которых принадлежит Турции, Ирану и занимающему особую позицию Азербайджану) - во всех этих схемах США явно перестают играть решающую роль и рискуют лишиться союзников. Что же касается собственно Ирана, то, как хорошо известно, три пакета санкций, одобренных Советом Безопасности ООН в 2006-2008 годах, не заставили Иран отказаться от реализации своей общенациональной идеи – каковой остается ядерная программа. И нет никаких признаков того, что данная ситуация изменится сейчас.

Зато она изменится для России – и не в лучшую сторону. Теряя Иран, демонстративно действуя вразрез с посреднической миссией Бразилии и Турции (которую Москва устами президента Дмитрия Медведева ранее формально поддержала) и подчеркивая редкостную солидарность с США, Россия рискует тем капиталом, который она постепенно начала нарабатывать в последние годы – независимостью, четкостью и наступательностью внешней политики и ясностью геополитических приоритетов. Одной рукой голосовать за резкое ужесточение санкции против Ирана, а другой достраивать АЭС в Бушере – не это ли те пресловутые «двойные стандарты», в которых Москва привыкала (и совершенно справедливо) обвинять Запад?

Сразу же после голосования в Совете Безопасности ООН Москва явно попыталась отыграть геополитические очки. В частности, российский МИД поспешил обнародовать обширный комментарий своего департамента информации и печати, в котором, в частности, говорилось:
«Не можем оставить без внимания доходящие до нас сигналы о намерении некоторых партнеров чуть ли не сразу после решения в Нью-Йорке перейти к рассмотрению дополнительных, более жестких, нежели предусмотренные резолюцией СБ ООН, мер воздействия на Иран. Расцениваем это как проявление курса, идущего вразрез с принципами совместной работы в «шестерке» и формате СБ ООН. Для нас неприемлемы попытки таким образом ставить себя «выше» Совета Безопасности. Категорически отвергаем и национальные решения, касающиеся введения «экстерриториальных санкций», т.е. ограничительных мер по собственному законодательству в отношении физических и юридических лиц третьих стран. Подобные решения, если под них попадут российские юридические и физические лица, чреваты принятием нами ответных мер.
Новая резолюция оставляет широкое поле для продолжения взаимодействия с Ираном в торгово-экономической области, по вопросам энергетики, транспорта, мирного космоса. В преломлении к российско-иранским двусторонним отношениям все эти сферы обладают значительным потенциалом и возможностями роста. Принципиальное значение для нас имеет дальнейшее развитие сотрудничества с Ираном в области строительства легководных реакторов».

Все вышеприведенные доводы справедливы - но почему-то оставляют стойкое впечатление «размахивания кулаками после драки». Вряд ли США и Евросоюз настолько преисполнятся благодарности к России, что станут лучше учитывать ее интересы и, в частности, выстраивать свою дальнейшую политику на иранском направлении на комментарии ее МИДа. А заявления Смоленской площади в поддержку «дальнейшего развития сотрудничества с Ираном» носили бы более весомый характер, если бы Москва хотя бы воздержалась при голосовании (как это сделал несравнимо менее влиятельный в мировых делах Ливан).

Если же вернуться к обстоятельствам российско-американских дискуссий по Ирану и интересам США, то Вашингтон ими как раз не поступился. Отказ Барака Обамы от размещения стационарных объектов ПРО в Польше и Чехии хорошо просчитывался и без каких-либо договоренностей с Россией по Ирану – в силу, прежде всего, их финансово-экономических издержек. К тому же речь идет не об отказе от программы как таковой – а о переводе ее на более высокий технологический уровень, с тем чтобы покрыть радарами и противоракетами дополнительные площади. Вместо двух хорошо просматриваемых объектов Россия вскоре получит у своих сухопутных и морских рубежей целую сеть мобильных установок. И Персидский залив, а также Черное море станут в этом отношении ключевыми районами. Не случайно американская администрация в ходе переговоров о заключении нового Договора о СНВ основные и успешные усилия сосредоточила на недопущении увязки его требований с программой ПРО.

Но, может быть, самое главное и настораживающее – это прямые аналогии между нынешним развитием международных дискуссий по Ирану и политикой России на Балканах в 1990-х – первой половине 2000-х годов. Тогда Россия тоже формально требовала от всех фигурантов балканских конфликтов строгого соблюдения международного права, побуждала их к компромиссам, голосовала в Совете Безопасности ООН за санкционные резолюции как единственно возможное средство предотвращения эскалации напряженности – но все это в итоге приводило к еще большим перекосам в архитектуре балканской и европейской безопасности. Декларированные принципы объявлялись обязательными для всех стран и народов региона – но страдали почему-то одни сербы (исторические и геополитические союзники России). А формат международных дискуссий по статусу Косово – Международная контактная группа вообще пугающе походит на нынешние переговоры в составе «шестерки» по иранскому ядерному досье. Именно в рамках «пятерки» Россия уступили позиции в косовском урегулировании, согласившись на так называемые «три принципа» - в том числе на недопустимость возвращения ситуации в Косово к 1999 году. Это положение затем было использовано сторонниками косовской независимости как главный аргумент в пользу независимости сербского края.
Сегодня российские представители вполне справедливо обвиняют ООН и лично ее генерального секретаря Пан Ги Муна в нежелании и неспособности решить косовскую проблему, а Евросоюз и США - в предвзятости и односторонности. Но разве в иранском вопросе Запад – молчаливо согласившийся с наличием ядерного оружия у Индии и Пакистана и прикрывающий атомные разработки Израиля, но вводящий все более жесткие санкции против Ирана – не действует односторонне?

Балканское урегулирование уже доказало и продолжает доказывать ущербность отживших свое международных форматов в виде различных «пятерок», «троек» и беззубых дискуссий и решений ООН. Запад давно уже использует собственные механизмы обеспечения своих геополитических интересов. Укрепление военно-политического и торгово-экономического взаимодействия с Ираном (в том числе по вопросу разграничения Каспия и энергопроектам), подключение к переговорам по иранском ядерному досье других – неангажированных - стран, наконец, четкая поддержка независимой и успешной посреднической роли Бразилии и Турции – вместо всего этого Россия предпочла протянуть руку США и Евросоюзу. Дождется ли Москва от них ответной руки, к примеру, по Косово, Кавказу или энергетике? Балканский опыт вынуждает ответить на этот вопрос отрицательно.
Петр Искандеров http://fondsk.ru/

***Автор: Петр Ахмедович ИСКЕНДЕРОВ - старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук, международный обозреватель газеты «Время новостей» и радиостанции «Голос России».