В одном из красивейших мест страны - в парке Тимна, у подножья Соломоновых столпов в 25 километрах от Эйлата, в шестой раз прошел грандиозный фестиваль "Фаза Моргана". Как и прежде, спонсором этого замечательного праздника искусств выступила сеть гостиниц "Исротель", признанный израильский меценат, благодаря которому некогда тихий южный курорт (море, пальмы и безмятежность) превратился в настоящий город фестивалей.  

Культовый хореограф "Бат-Шевы" Оад Нагарин в очередной раз покорил. Заворожил. Восхитил. Новыми хореографическими номерами в программе "TakeTwo". Традиционным пустынным миражем, созданном на основе крамольной "Анафазы" - спектаклем, которому можно бесконечно петь осанну. И всякий раз открывать для себя нечто новое.  

Живорожденная в пустыне "Фаза Моргана" предстала на фоне медных рудников царя Соломона. "Здесь, у подножия Соломоновых столпов, танец и музыка приобретают совершенно новое качество, и ощущение возникает такое, будто вы оказались в ином измерении", - очень точно выразил чувства восхищенной публики генеральный директор гостиничной сети "Исротель" Рафи Саде. В долине, окруженной отвесными скалами различных оттенков, местами достигающих 850 метров в высоту, иные из которых напоминают сфинкса, или гигантскую птицу, а то и просто человеческое лицо, впору ощутить себя персонажем библейской истории...  

Под кристально чистым звездным небом, отражающим свет звезд земных - танцовщики обновленного ансамбля "Бат-Шева" достойны исключительно восторженных суперлативов - творился настоящий ритуал. И связан он был не только с таинством движения: гениальный композитор, певец и инструменталист Идан Райхель собрал на свой концерт "под звездами" всю королевскую рать Черного континента, выступлениями которых наслаждались одновременно 4000 человек!  

Билеты на фестиваль - общим количеством более 10 000 - были раскуплены задолго до его начала. В роли "счастливчиков", которым достались заветные места на трибунах, оказались прежде всего постояльцы гостиниц "Исротель". Остальные могли приобрести то, что осталось (оттого многим и не досталось). В то время как побывать на этом фестивале обязан каждый, хотя бы раз в жизни. Еще до входа в амфитеатр, где-то на вершине голой, выделывали замысловатые па танцовщицы "Бат-Шевы", подсвеченные светом прожекторов. На соседней скале располагалось инструментальное трио. После представлений изобретательные пиротехники потчевали народ красивейшими фейерверками, оттого возвращаться в Эйлат никто не торопился: засиживались на удобных диванах посреди пустыни часов до трех, попивая вкусные коктейли и дегустируя всевозможные лакомства - будучи уверенными в том, что даже самых завзятых полуночников не бросят на произвол судьбы, что всех обязательно дождутся комфортабельные автобусы и доставят к дверям отелей…

Три вечера подряд публику ожидало грандиозное сценическое действо. В первый вечер "Бат-Шева" представляла "Take Two" - данс-спектакль в двух частях, созданный двумя хореографами: Шарон Эяль, ученицей Оада Нагарина, и самим мэтром. "Двойственность" угадывалась также в большом количестве впечатляющих дуэтов. В первой части шоу показывали фрагмент из балета Шарон Эяль "Макарова Кабиса", к работе над которым хореограф привлекла известного диджея Ори Лихтика. Ори присутствовал на сцене в живописном углублении - казалось, высеченном прямо в скале - и создавал затейливый звукоряд из сочинений Глена Бранка, Depeche Mode, Стравинского, хитов групп андерграундного рока 1980-х - "Sonic Youth", "Tuxedomoon" - и африканских мотивов. Кстати, на суахили "Кабиса" означает мощь, совершенство, целостность, гармонию. Целостность движения нарочито простого, как в африканских плясках, - и постепенно усложняющегося до выверенной геометрии и точной графики современной балетной классики.  

Самым ярким номером балета Шарон Эяль стал танец четырех танцовщиков, обутых в дамские красные лаковые туфли на 15-сантиметровых каблуках. А также одетых в дамские же шелковые белые трусики. Ассоциация с трансгендерами напрашивалась сама собой, впрочем, во время встречи на следующий день в зале Isrotel Royal Beach Шарон полностью отрицала очевидное. Утверждая, что она просто хотела посмотреть, какие движения возникнут у "приподнятых" над полом танцовщиков. Движения, надо сказать, были весьма и весьма интересными. Но от ассоциации отказываться мы не будем, тем более что и все дуэты были, так сказать, однополыми…

А вот Оад Нагарин в своей (второй) части представления начал с того, что предложил всем забыть Бетховена и Бялика. И осознать, что арабы-таки завоюют мир. Так что придется нам вместо "Лунной сонаты" слушать тараб и танцевать беллиданс.  

Однако
За изощренными плясками группы танцовщиков под музыку Хабиба Алла Джамала можно было разглядеть непокорность, неповиновение, свободу. Ведь каждый из участников ансамбля - яркая индивидуальность, каждый способен на мгновенную импровизацию. Ломка стереотипов - один из важнейших приемов танцевального модерна "Бат-Шевы". Во главе угла - физическое движение: оно оформлено так, что зритель имеет возможность не только рассмотреть его, но и осознать. Объединив в едином вихре насилие, адреналин и фарс, Нагарин непостижимым образом добивается того, что внутри этого хаоса возникают моменты непререкаемой, истинной красоты. Такие, как дуэт танцовщицы-японки и молодого шведа под дивное пение кастрата, исполняющего арию из оперы Вивальди "Гризельда".    

"Иллюзия силы и тонкая грань, отделяющая здравый смысл от сумасшествия; тревога, сменяющая смех; элегантность и смертельная усталость, существующие одновременно" - эти слова с многоточием можно поставить в эпиграф к произведению философа Нагарина.  Зрители не успевали отвлечься, и, чтобы не выпустить их из сценического плена, хореограф то и дело прибегал к старому театральному приему - вовлекал публику в действие. Сей достаточно популярный ход используется чуть ли не везде и всеми, однако у Оада он не только уместен, но и необыкновенно хорош. Хореограф Нагарин размывает границы между танцем-театром и пластикой повседневной жизни. "Между людьми больше общего, чем того, что их разделяет, границы между ними - не что иное как макияж!" - утверждает он. Оттого его танцовщики смело выводят на сцену зрителей из зала (на сей раз предпочтение было отдано людям, одетым в красно-оранжевое) и вовлекают их, как в воронку, в водоворот ритуала. Энергия движения передается по цепочке. Это волнообразное колдовство повторяется вновь и вновь - публика и танцоры создают единое действо, соединяющее сцену и зал.  

Обычно Оад Нагарин избегает каких-либо прямых трактовок своих спектаклей, отказывается четко указать сюжет, дабы ничем не сковывать воображение зрителя. Главное в них - сама идея танца, пластики, полная самоотдача участников, через которую достигается предельное напряжение, льющийся в зал энергетический поток. Мастер контрастов и знаток законов сценической энергетики, Оад не любит пускаться в литературные объяснения: "Движение - это просто движение, оно ничего не должно обозначать. Это как звезды в небе, их композиция и есть смысл звездного неба, а не символ чего-то еще".

Во второй вечер фестиваля давали знаменитую "Анафазу". С неподражаемым номером "Ахад ми йодеа" (слова из пасхальной Агады), где танцовщики, облаченные в одеяния иудеев-ортодоксов, постепенно раздеваются до маечек-трусиков - под барабанную дробь перкуссиониста Дани Макова. А между ними бродит сам маэстро Нагарин в красном платье-балахоне - и поет на латыни
Впервые показанный на Фестивале Израиля в 1993 году, этот номер шокировал ортодоксов - однако с той поры Анафаза" объездила весь мир. С октября 2002 года, в соответствии с соглашением между сетью "Исротель" и ансамблем "Бат-Шева", она показывается только в парке Тимна. И ежегодно собирает многотысячную аудиторию.  

"Анафаза" основана на нашей способности смеяться над собой. Оттого символом фестиваля в парке Тимна стал остроконечный клоунский колпак. Разумеется, тоже красный. Хотя, по преданию, художник Ракефет Леви придумала его совершенно случайно, свернув в конус лист бумаги... Ну не суть. В кипящем котле "Анафазы" патетика перетекает в фарс так неуловимо, а поистине абсурдистский сюр сменяется пронзительной лирикой так внезапно, что зритель не успевает перестроиться. И это тоже входит в расчеты манипулятора Нагарина, утверждающего: "Любую историю я могу начать, но не обязан ее заканчивать. Впрочем, и не заканчивать историю нужно всегда с абсолютной ясностью".  

По мнению хореографа, "Анафаза" - это модель устройства мира, для выражения которой хороши все средства: танец, театр, перформанс, этномузыка. И, разумеется, провокативные акции, в которые вовлекаются зрители. С ловкостью фокусника и искусностью алхимика Оад смешивает танцевальные системы координат: модерн, брейк, буто, первобытные пляски, гимнастику. Его пластика, лукавая и отчаянная, сразу берет зрителя в плен - очевидно, потому, что его танцы словно "списаны" с чувств и человеческих состояний, которые и глубже, и сложнее любых слов. Впрочем, от слов хореограф тоже не отказывается: в "Анафазе" со зрителем беседуют и заставляют его, вместе с танцорами, совершать если не поступки, то во всяком случае движения. Так, танцовщица Рэйчел Осборн, увеличенная экраном, обращается к публике:
"Положите левую руку на рот и подумайте о том, что вы сегодня ели. Положите правую руку на правую щеку и подумайте о своей работе. Положите обе руки на живот и подумайте о том человеке, по которому вы стосковались. Положите обе руки под седалище и вспомните о своей мечте. Положите левую руку на затылок и подумайте о том, что вас пугает. Скрестите руки перед грудью и подумайте о своих деньгах в банке. Положите правую руку на подбородок и представьте, что вы получаете удовольствие. Положите руки на колени и подумайте о том, что у вас есть много времени. А теперь встаньте и начните танцевать".  

Суггестия была настолько велика, что зрители опьянели от энергии экстравагантного зрелища и окончательно заплутали в области мистического и тайного. В этой шокирующей провокации и воплощался момент анафазы - деления клетки, его пик, когда клетка уже не одна, но их еще и не две...

Третий, заключительный вечер фестиваля стал очередным открытием. Открытием новой музыки феноменального Идана Райхеля, представившего проект под названием "В домашних стенах". "Стены" эти раздвинулись до масштабов планеты: в концерте можно было расслышать голоса и мелодии чуть ли не всех народов мира. Волшебная музыка Идана, яркая и самобытная, приправленная красивейшими аранжировками в африканском и ориентальном стиле, вписывалась в пустынную атмосферу на редкость органично. Но стилем дело не ограничилось, ибо в захватывающем представлении приняли участие непосредственные "носители" экзотических культур - постоянные певцы-участники "Проекта Идана Райхеля" из Эфиопии, Марта Гомез из Колумбии и Соми из Руанды, которые помогали Райхелю в записи его третьего альбома, а также молодой певец Пеп Арманд Бойе из Сенегала. Сопровождал их "классический" струнный оркестр из 12 музыкантов (скрипки, альты, виолончели), флейтист, саксофонист, гитарист, исполнитель на уде, таре и гитаре и два барабанщика. А на скалы проецировались кинокадры и мультипликационные фрагменты, иллюстрирующие ту или иную композицию…  

Концерт выдающегося музыканта сотоварищи еще раз доказал: Идан Райхель - явление в музыке. И не только в израильской, но в общемировой.  

…Подготовка к фестивалю "Фаза Моргана" начинается задолго до октября. Занимает она целых восемь (!) месяцев, как сообщил на встрече с журналистами генеральный директор сети "Исротель" Рафи Саде, и обходится в два с половиной миллиона шекелей. Поэтому предприятие сие не прибыльное, а направленное исключительно на развитие и поддержку искусства в стране.  Примечательно, что даже сейчас, в период экономического кризиса, любители музыки и современного балета со всех концов Израиля ни минуты не раздумывали над тем, "ехать или не ехать" в Эйлат, а заранее побеспокоились о местах в гостинице и билетах на фестиваль. И были вознаграждены сторицей.

P.S. Следующая "Фаза Моргана" состоится только в 2011 году. Об этом сообщил генеральный директор сети "Исротель" Рафи Саде. Придется подождать…  

Элина Гончарская, главный редактор Тарбут.ru http://tarbut.zahav.ru

Фото: Гади Дагон