Начальник Генштаба российских вооруженных сил Николай Макаров отверг возможность строительства американцами новой системы противоракетной обороны кроме как в сотрудничестве с Россией. Остается только заручиться согласием Вашингтона на этот счет.

 Как ожидается, вопрос противоракетной обороны будет обсуждаться во время переговоров Дмитрия Медведева и президента США Барака Обамы 23 сентября в Нью-Йорке. Ранее президент России одобрительно прореагировал на решение американской администрации отказаться от размещения элементов ПРО на территории центральноевропейских стран, а президент США назвал параноидальными заявления российских политиков о том, что Вашингтон изменил свои планы из-за протестов Москвы на сей счет.

Принципы формирования российской внешней и внутренней политики обозреватель Радио Свобода обсуждает с известным политиком, одним из основателей партии "Яблоко" Григорием Явлинским.

― У многих российских политиков хорошее настроение, потому что Барак Обама отказался от планов размещения элементов американской ПРО в Центральной Европе. Вы разделяете общий эмоциональный подъем?

― Нет, поскольку эти ракеты и решение о размещении ПРО, которое принимал еще Буш, никаким образом не угрожали России. Оно имело символическое значение. То, что сделал Обама, он сделал не потому, что уступил России, а потому, что исправил ошибку, допущенную Бушем ― само это решение было и технически, и экономически, и стратегически совершенно неэффективным. Просто у него хватило мужества принять решение отменить ошибочный план, который создал Буш.

― Как вы тогда оцениваете реакцию российских политиков, которые говорят об этом событии как о крупной дипломатической победе Москвы?

― Как инфантильную и вызывающую сожаление. Такая реакция не является базой для того, чтобы в дальнейшем выстраивать разумные, серьезные, если уж продолжать эту мысль, взрослые отношения с развитыми странами. Вообще, этот торгово-закупочный подход ― ты мне, я тебе, уберите ракеты, а мы вам поможем или не поможем где-нибудь в Иране, ― это же все крайне примитивные представления о мировой политике. Они уже много раз доказывали свою тупиковость и неэффективность, но, к сожалению, получили распространение не только в России, но и на Западе.

― На этом фоне политики в обеих странах говорят о грядущей (или уже начавшейся) перезагрузке отношений. Корректна ли вообще такая постановка вопроса, и если да, то что бы вы вкладывали в понятие "перезагрузка"?

― Если бы сейчас из Москвы прозвучало предложение о создании совместной противоракетной обороны ― вот это было бы действительно существенное и политическое, и стратегическое решение. В Москве его в начале 2000-х годов высказывали, разрабатывали, какая-то политическая инициатива существовала. Сейчас об этом сказал Генсек НАТО. Вот что такое перезагрузка. Это принципиальный разворот всего российского военного истеблишмента, ориентация на решение совсем других задач, восприятие потенциальных противников совсем с иной стороны, нежели это делается сейчас в контексте различных соображений.

― У Дмитрия Медведева появится возможность лично сказать об этом Бараку Обаме, поскольку на этой неделе два президента встретятся лично. Как вы думаете, у Дмитрия Медведева есть самостоятельная внешняя политика?

― Я думаю, что никакой самостоятельной внешней политики у нынешнего президента России не существует. Существует общая политика, которую проводят Владимир Путин и Дмитрий Медведев. Они об этом много раз заявляли и в последних своих интервью еще раз подчеркнули. Что станет реальным ответом ― торговля по поводу, скажем, сдерживания Ирана или какие-то новые колкости по разным поводам? Или, наоборот, решение о создании совместной ПРО, что действительно нужно? Вот пример настоящей перезагрузки. Объективно она необходима, но будет такое заявление сделано или не будет ― вопрос открытый. Скорее всего ― нет, не будет.

― Почему вы так думаете?

― Я не вижу, собственно говоря, никаких предпосылок. Атмосфера, о которой вы сказали в самом начале ―  существование какой-то эйфории, мол, США пошли на попятную ― ведь эта атмосфера создается в каком-то смысле умышленно. Она свидетельствует, что вряд ли можно ожидать серьезных и, я бы подчеркнул это слово, честных отношений. Отношения России с США и Западной Европой находятся на очень низкой точке. Для того чтобы их выстраивать, нужна специальная политика, тактика, стратегия, кстати, не на один год. Ничего такого на сегодняшний день я не наблюдаю.

― Политические эксперты, которые чуть ли не под микроскопом рассматривают тактику и стратегию Дмитрия Медведева и Владимира Путина, видят между ними все больше и больше расхождений

― Я не являюсь микробиологом. Как человек, который занимается политикой, могу сказать, что никаких расхождений нет.

― То есть, заявления Дмитрия Медведева ничего не значат, когда он больше, чем Владимир Путин, говорит о верховенстве закона, о приверженности либерализму, о необходимости демократии? Это все ширма, пустые слова или недопонимание между Медведевым и его корреспондентами?

― Я думаю, что люди садятся вместе, обсуждают план работы и вырабатывают основные акценты на ближайшую неделю, месяц. Потом это реализуется. Если по каким-то тактическим или стратегическим соображениям нужно подчеркнуть то, что вы сейчас перечислили, то это проговаривается. Я думаю, что статьи, которые публикуют от имени Дмитрия Анатольевича Медведева, просматриваются перед этим и обсуждаются с Путиным. Я думаю, то же касается и различных интервью и конференций. Все остальное ― выдумки тех, кто занимается такой политической микробиологией.

― Как вы считаете, этой паре удастся в условиях экономического кризиса довести страну до выборов и разыграть политическую комбинацию, которая, судя по заявлениям и Путина, и Медведева, сейчас уже готовится?

― На сегодняшний день нет никаких признаков того, что это будет невозможно или трудно. Ожидания каких-то потенциальных протестов или социально-политических движений в условиях кризиса, на мой взгляд, очень наивны. Мне кажется, в условиях такого консолидированного авторитарного режима, где нет серьезных форм проявления гражданской активности, гражданской воли, гражданских свобод ― свободы слова, действий, собраний, волеизъявления, ― на самом деле будут происходить совсем другие процессы. В этих условиях в России происходит не бунт, не стихийное сопротивление, а углубление криминализации, углубление распада общества. Граждане начинают решать свои задачи абсолютно самостоятельно, игнорируя и, более того, презирая государство, отказываясь от него. Этот процесс повернуть очень сложно. На поверхности он не виден, вроде бы все спокойно, никто не протестует, а на самом деле происходят очень глубокие изменения. Политические формы, конечно, в ближайшие два-три года могут сохраняться. Будут выборы, премьер-министр и президент как-то распределятся. Скорее всего, премьер-министр вновь станет президентом, а президент, наверно ― премьер-министром. Что-нибудь в таком духе.

― Есть какая-то корреляция между социальными настроениями в обществе, политической апатией и экономической ситуацией в стране?

― Проблема российской экономики заключается не в том, что снижаются темпы роста, и даже не в том, что инфляция, скажем, не 10 процентов, а 12. Проблемы российской экономики ― институционального характера. Это отсутствие возможности предпринимательства. Это отсутствие возможности защитить частную собственность. Это абсолютное бесправие. Это отсутствие закона, отсутствие арбитража, отсутствие суда, бесконечное и всепоглощающее рейдерство со всех сторон. Это абсолютный произвол, отсутствие экономических институтов, которые регулируют современные рыночные отношения. Вот в чем проблема. В этом смысле за последние 10 лет ничего особенно положительного сделано не было, но в условиях кризиса не делается вообще ничего. Да, это подталкивает людей решать свои проблемы абсолютно самостоятельно ― но не в смысле создания своего дела, а в смысле того, что называется коррупцией, поборами, переделом собственности соседа.

― Вы верите в заявление правительственных чиновников о том, что к 2012 году будет достигнута некоторая стабилизация экономической ситуации?

― Кризис несколько снижает доходы, занятость в регионах. Мы изучили, что происходит с точки зрения кризиса в регионах ―и ничего выдающегося, говорящего об экстраординарных явлениях, не заметно, потому что все эти годы экономика носила "верхушечный" характер. Она была связана с сырьевым экспортом и ориентировалась на довольно узкий сегмент граждан, которые в этом заняты. А все остальное как было, так и продолжается. Проблемы, связанные с образованием, здравоохранением, правоохранительной деятельностью, только усугубляются на фоне коррупции.

В этом смысле кризис не является непосредственной причиной событий. Те, кто пытается "доложить" экономический кризис как политический фактор, на мой взгляд, не совсем верно оценивают возможности системы ― она гораздо устойчивее, чем можно себе представить. Обратите внимание: не было никакой банковской или инфляционной паники, страна в целом воспринимала все эти экономические неурядицы спокойно. Почему? Потому что подавляющая ее часть не задействована в том, что является современной экономикой, она живет по своим правилам, по своим традициям. Сложившаяся ситуация ведет к тому, что такие процессы распада, разложения, криминализации усиливаются ― им ничего не противостоит. Андрей Шарый http://www.svobodanews.ru/