Я много лет мечтала попасть в Израиль и посмотреть своими глазами на тамошнюю жизнь. Люди рассказывают разное: критикуют, восхищаются, любят, ненавидят. В мае этого года я, наконец, собралась и поехала.

Провела в этой стране 23 дня. Вряд ли заработала право судить и рядить. Все же рискну поделиться первыми впечатлениями.
Строчки из детского стишка, приспособленные к иной жизни, можно услышать в Израиле от любого русского.

«Русскими» называют евреев из бывшего Советского Союза. В Канаде нас тоже называют русскими, хотя в России называли всяко. Ничего не поделаешь, таковы издержки национального сознания. Потребность классифицировать чужаков неистребима. В родной стране мы различались по этническому принципу, а в иммиграции – по знанию языка. Говоришь без акцента – значит, канадец, с акцентом – неканадец. Критерий меняется, а социальная иерархия вечна.

В Израиле общественная лестница складывается из множества ступеней. Есть настоящие евреи и «ненастоящие». Одно дело сионисты, другое - правоверные иудеи. Западные евреи держатся наособку и смотрят сверху вниз на восточных. Каждая группа считает себя подлинной выразительницей сути еврейского народа. Плохо говоришь на иврите, но родной язык английский, стоишь на ступеньку выше тех, для кого родной язык русский.

Сабры (рожденные в Палестине дети переселенцев с окраин российской империи и стран Восточной Европы) пренебрежительно относятся к свежим иммигрантам.

Патриоты Израиля и ультра-ортодоксальные евреи враждебно оглядывают друг друга. В квартале Меа-Шеарим, где кучно живут хасиды и любавичи, родители говорят расшалившимся отпрыскам: «Будешь плохо себя вести, сионистом станешь!»

А по улицам Иерусалима медленно и уверенно ходят старухи-сионистки, своими руками построившие государство и пережившие многочисленные войны и потери. Несгибаемые и совершенно бессмертные, они не жалуют «черных» (одетых с головы до ног в черное правоверных) и говорят: «Пусть они нас не трогают, тогда и мы их не тронем».

В Земле обетованной я первым делом продрогла. Мне обещали жару, и я не взяла с собой теплых вещей. Ночью температура опускалась, а ветер поднимался. Каменные дома надежно хранили холод. Пришлось одолжить у хозяйки квартиры потертую оранжевую фуфайку. В мятых брюках и кофте с чужого плеча я выглядела по-израильски непритязательно. Подруга жила в районе Бака. Рядом гостиница с английским названием «Little House in Baka». Побегала по району и обнаружила, что вполне можно обойтись без иврита. Половина жителей Иерусалима говорит по-русски, половина – по-английски. Подруга-учительница повезла меня на автобусе в центр города. Стала объяснять, где выходить. Там сбоку есть скверик, в нем металлическая скульптура. «Алина, видишь лошадку? Это единорог. На следующей остановке сходить».

Типичный подход к вновь прибывшим. Если человек не говорит на иврите и растерян от обилия новых впечатлений – значит недотепа, а если не сразу все запоминает – тем более. «Но я же тебе объяснила», - заявляет старожилка со вздохом. Приятно забыть былую беспомощность и покрасоваться перед новичком.

В старом городе слева от Яффских ворот располагается знаменитый бесконечный ряд лавочек - улица Давида. Там арабы торгуют сувенирами. Они обладают удивительным чутьем на происхождение туристов. Во мне сразу увидели русскую, хотя я прожила в Канаде 19 лет. Зазывая покупателей, выкрикивают по-английски: «Эй, Бразилия, заходи». Женщина оглядывается - она действительно из Бразилии.

Торговцы легко переходят с русского на английский или иврит. Я выбираю теплый свитер. У одного посмотрела, но не купила, пошла к соседу. Первый засек предательство и говорит: «Почему у меня не взяла, а у него взяла? Соседей ссоришь?» Арабы, впрочем, – простодушные дети по сравнению с армянами.

В армянском торговом квартале в ходу самые изощренные способы заманивания обалдевших покупателей. Я попалась как последняя дурочка, и до сих пор простить себе не могу. Книги и фильмы создают ожидания, которые в реальной жизни не оправдываются. Действительность гораздо мельче и тусклее великолепных картин, рожденных творческой энергией.

Я остро реагирую на слова. Названия «Вифлеем», «Назарет», «Голгофа» вызывают дрожь предчувствия. Еду на экскурсию в Вифлеем. Оказывается, это арабская автономная область. Просто оторопь берет. Наш Вифлеем?! Израильтян туда не пускают. Я размахиваю канадским паспортом. По дороге замечательная девушка-экскурсовод, католичка из Литвы, рассказывает: «Господа, мы подъезжаем к Геенне Огненной. Кому страшно – закройте глаза».

Мне не страшно, я смотрю в оба. Геенна – русло пересохшего потока у подножия Масличной горы. Язычники там приносили в жертву младенцев и творили прочие безобразия. По преданию, это врата в преисподнюю. Место скверное, что и говорить, но если не напрягать воображение, - это овраг.

Там идет строительство трибун в связи с приездом Папы Римского. Папа и я прибыли в Иерусалим одновременно. Глава римско-католической церкви всем сильно мешал. Его охраняли и перекрывали главные улицы города, хоть дома сиди. Я убежала от этой мороки в Ашкелон, благо бомбежка прекратилась.

Пожаловалась русскому профессору-физику, приглашенному на работу в Израиль, что святые места не соответствуют ожиданиям. Физик оказался православным и пояснил: надо иметь воображение. Я учла на будущее. Мы в это время стояли в Лесу Праведников под Иерусалимом. Это настоящий большой лес. Я никак не могла поверить, что все деревья посажены руками жителей страны.

Оказывается, пока мы ездили в молодости на «картошку», израильтяне отправлялись целыми коллективами – школами, университетами, киббуцами – на посадку деревьев. Лес посвящен тем, кто спасал евреев во время Холокоста, который в Израиле называется Катастрофой. Их имена выбиты на плитах при въезде в парк.

Входим в Храм Гроба Господня. На этом месте лежал на камне, а потом был похоронен Иисус Христос. «Желающие могут взойти на Голгофу», - объявляет экскурсовод. Голгофа – это бельэтаж в Храме. Поднимись по лестнице и расположись с удобством на скамейке. Я даже обиделась за Христа. Человек мучился, а тут всякие приходят и сидят. «Каким это образом у вас Голгофа на балкончике оказалась?» - спрашиваю. - «Не сомневайтесь, - отвечают, - это то самое место и есть».

Еще мать-императрица Елена вычислила в 4 веке нашей эры место, где был положен в гроб Христос, и построила огромный храм, а на антресолях разместила Голгофу. Уж извините, но на это у меня воображения не хватает. Раньше паломники долго и с муками добирались до Иерусалима и припадали к святыням, а теперь на автобусе подъезжают и в очередь становятся. Изо всех сил пыталась вызвать в себе какие-нибудь чувства, но ничего не получилось. Сказался, видимо, недостаток веры.

Крестный путь – это узенькая улочка в старом городе, уставленная с двух сторон лавочками. Легко понять Христа, восставшего против торговли в Храме. Я рвалась в Гефсиманский сад под впечатлением художественной литературы и кинематографа. Дорвалась. Увидела крошечный скверик с решеткой. Внутри невыразительные клумбы с цветами и несколько корявых оливковых деревьев. Дошло дело до того, что я стала придираться к старине.

«Мощение-то, небось, новое, - говорила я, - и городские стены тоже восстанавливали?» - «Ну да, - отвечала подруга Ирина, - лет 600 назад у султана Сулеймана совесть Господь пробудил». Но мне все было мало. 600 лет – сущие пустяки. Утешила меня только Стена Плача. Стоит со времен Второго храма. Самая настоящая. Торжественно и за душу берет. Убедитесь сами: в 586 году до новой эры вавилоняне разрушили Первый храм, построенный Соломоном и простоявший 410 лет. Через полвека появился Второй храм. Он продержался 6 столетий, пока римляне не сравняли его с землей в 70-е годы первого века нашей эры.

В Иерусалиме мало памятников, а те, что есть, носят абстрактно-символический характер. Они часто уродливы и отражают вкусы дарителей. А вот львы встречаются повсюду. Они приветливо улыбаются и раскрашены веселенькими красками или выложены цветной мозаикой. У одного грива – всех цветов радуги, как у панка. Другой – в попонке. Третий – в комбинезончике.

Я удивилась: сотворять себе кумиров нельзя, а львов – можно. Мое недоумение быстро разрешилось. Оказывается, лев – символ Иерусалима, и народ старается вовсю: украшает каменных зверей кто во что горазд. В Ветхом Завете говорится: патриарх Иаков назвал Иуду, одного из своих 12 сыновей, молодым львом. Так и стало это колено львиным племенем.

В христианской традиции лев символизирует Иисуса в соответствии с текстом Евангелия. Речь идет о видении, посетившем Иоанна. Он увидел Господа со свитком в руках, окруженного старейшинами. «Но один из старейшин говорит мне: „Не плачь. Вот, Лев из племени Иуды, корень Давида, победил, чтобы раскрыть свиток и снять семь его печатей"» (Откровение 5:5).

Иудейские горы впечатляют. Они покрыты террасами, на которых растут оливы, как и 4 тысячи лет назад. Не нашлось лучшего способа выращивать деревья на склонах известковых гор. На одном из холмов стоит храм Иоанна-Предтечи, а рядом с ним пещерка, где он «отшельничал», по выражению экскурсовода. Тут же горный источник. Пещера, в которой уединился Иоанн-Креститель в молодые годы, прорублена в скале и выглядит вполне достоверно. Источник образует купель и до сих пор служит местом омовения паломников.

Тут случился казус. Наш самовлюбленный экскурсовод произносил речь, не желая замечать, что две паломницы погрузились в священный источник в одних тонких рубашечках. Им давно хотелось вылезти из холодной горной воды, но группа все не уходила. Не выскакивать же женщинам в исподнем при таком стечении народа! Экскурсовод попался знающий.

Еврейские старушки внимательно слушали краснобая. Монах, наблюдавший за омовением, два раза просил нашего экскурсовода быстрей заканчивать словоизлияния, но тот считал, что его эрудиция важнее. Тут я не выдержала и выкрикнула: «Господа, имейте совесть!», а про себя подумала: «Хоть ты и ученый, а дурак».

Больше я с этим любителем словесности на экскурсии не ходила. Побродила по центру Иерусалима, зашла в ортодоксальный квартал Меа-Шеарим. На одном доме висит мемориальная доска в память Элиезера Бен-Йегуды, создавшего современный иврит. Прошло более ста лет с тех пор, как Союз взаимопомощи немецких евреев (Хильфсферайн) основал в 1904 г. первую в Иерусалиме учительскую семинарию для преподавателей иврита, а в Яффо открылась гимназия «Герцлия» — первая средняя школа с преподаванием на иврите.

В 1935 году Хаим Вейцман, европейский интеллектуал и будущий первый президент Израиля, сказал: « Мы приехали в Эрец-Исраэль не для того, чтобы копировать жизнь Варшавы, Пинска и Лондона.

Сущность сионизма – изменение всех ценностей, которые евреи усвоили под давлением чужих культур».

Приверженцы традиций считают, что говорить на божественном языке в повседневной жизни – кощунство. Они памятную доску время от времени срывают. Длинные сюртуки, белые чулки и высокие шляпы обитателей квартала особого впечатления не произвели. У нас в Утремоне ничуть не хуже.

Я заметила, что некоторых людей, независимо от национальности, раздражает обилие евреев вокруг. Я себя вполне уютно чувствую среди сородичей. Знакомые все лица. Иногда встречалось что-то новенькое.

Идет себе негр в ермолке по центральной улице Иерусалима - эфиопский еврей. Центр города всегда полон народа.

Ходят арабки в больших платках и православные в маленьких платочках, семенят монашки-католички и величественно плывут толстые греки-священники.

Быстро шагают протестантские пасторы.

Поют муэдзины и звенят колокола многочисленных церквей. Все озабоченны и деловиты. Я думала, в Иерусалиме будет как в Одессе: народ шутит и отвечает вопросом на вопрос. Ничего подобного! Кроме Саши Ротенберга, бывшего москвича и математика по профессии и призванию, шутников я не встретила.

А началось все это в конце XIX века с одного человека, Герцеля. Он родился в Будапеште и выучился на адвоката в Вене. Предпочел профессию журналиста. Присутствовал в качестве репортера на суде над Дрейфусом в 1897. Судебный процесс его потряс. Он перестал верить в цивилизованность европейских наций и закрывать глаза на повсеместный антисемитизм. Герцель обрел цель в жизни - создание в Палестине еврейского государства.

Движение за возвращение евреев на историческую родину называлось сионизмом по названию юго-западного холма в Иерусалиме. Сион стал символом Иерусалима, колена иудина, царства иудейского и всего народа, местом спасения и последним оплотом веры. В Библии Сион – дом Божий и его царство. Слово «сионизм» стало названием движения в последней трети XIX века.

В 1897 году Герцель созвал Первый всемирный конгресс сионистов в Базеле. Красноречивого и одержимого оратора выбрали президентом организации, в которую входили, в основном, светские евреи, жаждавшие избавления от антисемитизма. У представительного и образованного Герцеля имелся план: уговорить оттоманского султана и британскую колониальную администрацию (секретарь – Джозеф Чемберлен) добровольно отдать Палестину евреям.

Потратив несколько лет на дипломатическую миссию и подорвав здоровье, Герцель убедился, что сильные мира сего не намерены способствовать осуществлению мечты безумного иудея. Чемберлен после долгих раздумий решил поделиться землей с обездоленным народом: нашел место в Африке, в Британской Уганде. Напоминает затею другого Джозефа – автономную еврейскую область в Сибири. Отчаявшийся Герцель был готов согласиться на Уганду.

Шестой Сионистский конгресс похоронил эту идею. Попробовали опереться на ортодоксов, но те и так селились в Иерусалиме. Им государство было ни к чему. Светлое будущее должно наступить с приходом мессии. Следовало жить на Святой земле и кротко ждать освобождения. К 1904 году нерелигиозный сионизм социалистического толка стал основой движения за возвращение в Палестину. Герцель умер рано, но успел произнести фразу, за которую его приравняли к пророкам: через 5, а самое позднее, через 50 лет появится еврейское государство.

Нашлись, конечно, и критики. Еврейское государство появилось через 51 год, следовательно, никакой Герцель не пророк. Не будем мелочиться: предсказание было достаточно точным. Пусть уж Герцель будет провидцем. Он заслужил.

В настоящий киббуц, знакомый по художественной литературе, мне попасть не удалось. То, что показывают экскурсантам в окрестностях Иерусалима, – это богатые общины с шикарными отелями и кустами роз вокруг. История еврейских сельскохозяйственных общин полна драматизма и героики. С нее начнется следующая статья.
Кое-что о киббуцах

В киббуцах живет только 5% населения Израиля, но их становится с годами больше.
Половина молодых киббуцников покидает родные уголки, зато приходят новые пополнения. Общинному хозяйству предсказывали ту же судьбу, что и правоверным евреям: мол, скоро они вовсе исчезнут.
Время показывает, что оба института очень живучи и обманывают надежды прогрессистов. И слава Богу.
Тех, кто рвется вперед на всех парусах, не вредно и попридержать, чтобы сохранялось равновесие.
Первый массовый наплыв евреев в Палестину (первая алия) пришелся на 1880-1900 годы. Убегая от погромов и притеснений, мечтая о прекрасном, благородном и справедливом мироустройстве, потянулась в Палестину тонким ручейком молодежь.
Восточно-европейские евреи не имели права владеть землей и заниматься сельским хозяйством. Юные энтузиасты решили, что именно фермерство избавит их от клейма людей слабых, беззащитных, непригодных к физическому труду. Сказалось влияние популярных социалистических идей. Сыграло роль и толстовское «опрощение». Влекла к себе земля предков. Страсть к дискуссиям и тяжкая работа в поле гармонично сливались в сердцах юных идеалистов.
Поначалу создавались сельскохозяйственные предприятия традиционного толка, с начальниками, специалистами и наемным трудом. Но обычные общественные формы не устраивали романтически настроенных юношей и девушек. Вторая алия (1900 - 1910) породила киббуцы. Джозеф Барац основал первую коммуну «Дгания». (Из нее, между прочим, вышел знаменитый военачальник Моше Даян).
Название «киббуц» происходит от ивритского слова «квуца», что значит «группа». Представьте себе Палестину того времени: в Галилее сплошные болота, в Иудейских горах сплошной камень, на юге Израиля пустыня. В стране свирепствует малярия, тиф, холера. Бедуины грабят поселения. Приходится ставить охрану. Денег нет. Техника допотопная. Нищие юнцы без всякого опыта сельскохозяйственной работы, но зато с мечтой в душе, решили селиться группами, иначе хозяйства не поднять и от набегов бедуинов не защититься.
Палестина - неподходящее место для частных предпринимателей. Кроме того, турки не продавали землю отдельным лицам. Наделы покупались на деньги сионистских организаций. Коммунистические идеи нашли отклик в народе.
В доме каждого еврея, где бы он ни жил, стояла синяя шкатулка для пожертвований в пользу палестинских поселений.В 1909 году Барац с девятью парнями и двумя девушками основал первый киббуц на южной оконечности Галилейского моря. К 1914 году в нем жило уже 50 человек. Стали появляться и другие коммуны.
В начале 20-х в Палестину хлынули десятки тысяч русских евреев (третья алия). Затем побежала Восточная Европа (четвертая алия). Киббуцы расплодились повсеместно, причем они резко различались по составу: вместе селились молодые люди правых политических взглядов, религиозная молодежь, сионисты социалистического толка.
Левые движения с сильными профсоюзными и марксистскими организациями имели собственные коммуны. Представители пролетарской идеологии называли себя «рабочими отрядами». Ярые строители еврейского отечества именовались «солдатами армии сионизма».
Бледные интеллигентные юноши из профессорских семей, несущие на своих плечах груз традиций образованной части еврейских гетто, завидовали сильным, загорелым, мужественным юношам и прекрасным раскованным девушкам-киббуцницам. Рассказывали с восторгом, как землепашцы трудились в поте лица, вечерами жгли костры, танцевали, пели и беседовали до рассвета под высоким небом Палестины, а утром вновь выходили на работу. Когда пришла пора отстаивать только что образовавшееся еврейское государство, самыми храбрыми и выносливыми воинами стали обитатели киббуцев.
Те из них, кто не умер от болезней и нападений арабов, стали главными защитниками Израиля. Устраивали склады оружия, производили боеприпасы. Два киббуцника Игаал Алон и Шимон Авигал перековались в военных командиров, выигравших Войну за независимость.
Лозунг киббуцев «От каждого по способностям, каждому по потребностям», общность имущества, равенство в труде и потреблении, участие каждого в управлении делами и принятии решений, звучит знакомо до боли.
Коммунистические принципы реально осуществлялись в сельскохозяйственных общинах Израиля. Это часто вызывало раздражение и в стране, и за ее пределами. Пока поселки были очень бедными, мужеством молодежи восхищались. Как только киббуцы разбогатели, раздались критические голоса: они получают льготные ссуды, не платят налогов и дают только 40% сельскохозяйственной продукции Израиля.
И вообще, сабры-киббуцники находятся на привилегированном положении. Психологическая атмосфера общины, где каждый на виду, где есть писанные и неписанные правила поведения и мощное давление общественности, не всем по нраву. Иным душно и тяжело в такой атмосфере. Нелегко быть объектом пересудов соседей. Преимущества жизни в киббуце – гарантия крыши над головой, куска хлеба на столе и образования (включая высшее) для детей.
Скромная, но уютная жизнь. Люди любят считать деньги в чужом кармане. Современный Израиль – небогатая страна. Жить там не легко и не просто. Хочется посердиться на ортодоксальных иудеев, получающих дотации от государства, и на киббуцников, не платящих налогов.
Современные израильтяне, поспешающие за временем, забывают, что вера сохранила народ. Не будь этого «глупого» упорства, давно бы евреи ассимилировались и исчезли с лица Земли как многие другие племена, оставшиеся без территории. Не превратился бы Израиль в прекрасный сад на месте каменной пустоши, если бы не самоотверженный труд коммунаров. Не было бы государства без героических усилий первопроходцев и воинов. Ютились в каменных мешках Старого города и центрального Иерусалима еврейские ученые, врачи, адвокаты и мыслители и ждали спасения.
И спасение пришло с отрядами киббуцников, с подразделениями, выросшими из подпольных военных организаций. Пятая алия явилась после Второй мировой. С Ближнего Востока хлынули в Израиль сотни тысяч евреев, бегущих из Морокко, Туниса и Ирака. Возник вопрос, какой путь выберет Израиль – по западному или восточному образцу. Тогдашний президент(все-таки премьер-министр, - ред.) страны Давид Бен-Гурион (родом из России) твердо встал на линию Запада, но киббуцников своим вниманием не оставил. К 1960 году уровень жизни в коммунах был выше, чем в остальном Израиле.
Хотя члены общины трудились как рабочие или крестьяне, их образ жизни отвечал потребностям среднего класса. В последнее время моральный климат в киббуцах изменился. Туда просочился капитализм. Не удалось наладить полную кооперацию и взаимопомощь между многочисленными коммунами. Денежные отношения с внешним миром, необходимость подлаживаться под рынки сбыта, желание расширяться и богатеть привели к постепенному ослаблению жестких норм общинной жизни.
Сейчас две трети киббуцев перешли на принцип заработной платы и владения личным имуществом, и в их числе Дгания – первая ласточка коммунистической весны.
Предыдущая, четвертая алия (1924-28 годы) принесла с собой идею кооперации. Правила общежития в кооперативах-мошавах намного либеральнее.
Мошавники совместно владеют техникой и сбытом продукции при индивидуальном владении землей и частной собственностью. Упор делается на семью, а не на коллектив. Сейчас в мошавах проживает больше народу, чем в киббуцах.
Есть, разумеется, и частный сектор, довольно обширный и производительный. Главная заслуга коммунистического и кооперативного сельского хозяйства Израиля – его полная добровольность.
В киббуцы не только никого не тянут, но эту честь еще надо заслужить. Ценит такую жизнью не только рабочий люд. Среди общинников много профессионалов: художников, писателей, инженеров, врачей. Они часто работают на стороне, отдавая доход в общий котел. Богатства таким способом не наживешь, но зато можно полностью отдаться любимому делу. Забот ведь нет никаких!
Оставим киббуцы в покое и переключимся на нынешнюю израильскую молодежь. Редко встретишь в Иерусалиме, да и в других городах страны, панкующих юнцов - смело одетых, татуированных, с волосами всех цветов радуги. Шпану я впервые увидела в Тель-Авиве. Пришла под вечер на городской пляж, а там сидят под всеми грибками группы отвязных подростков. Шумят, в открытую курят зелье из кальянов, пьют вино из горла, бутылки швыряют на песок. Правда, никого не задирают. Хотя зрелище не из приятных, но совершенно безопасное. Семьи с детишками примостились неподалеку. Тут подходит к хулиганам работник пляжа, немолодой и довольно хлипкого телосложения, собрать мзду за шезлонги. Один из самых шумных юнцов развалился на неоплаченном лежаке. Служащий его погнал с места. Бравый нарушитель помедлил, покряхтел, повыражался, но с лежака покорно встал и пересел на законный стульчик. Слушается старших!
Публичное распивание спиртных напитков и курение кальяна, видимо, не возбраняется.Я поговорила с несколькими израильтянками из алии 90-х годов, когда в Израиль мощным поток влились граждане бывшего Советского Союза. Дамы проклинали судьбу. На новой родине им не нравились... евреи. Какие-то они «не такие» – неумные и некультурные. Я сразу вспомнила монреальских беженцев из России. Они тоже жаловались на недостаток культуры. В Житомире и Ростове, Кишиневе и Караганде навалом духовной жизни, а в Иерусалиме - сплошное дикарство. Одна пухлая и сильно накрашенная дама, попавшая в Иерусалим из Одессы, сказала мне с улыбкой удовлетворения, что дала своим внукам, не знающим русского языка, культуру, а то им негде было взять.
В Израиле бытуют расхожие пугалки. Вам их нашепчут на ухо, только слушай. Один из распространенных мотивов: тут всех обманывают и все крадут. Трудно опровергнуть полюбившуюся идею. Да и короткий срок моего пребывания на Святой Земле не позволяет спорить аргументированно.
Могу только сказать, что торговцы на базарах действительно пытаются заломить цену, так ведь это профессия такая. Не хочешь – не покупай. Смешно обижаться на рыночную экономику. У меня ничего не украли, хотя я за своим добром забываю следить.
Часто слышишь: Израиль – это Восток. Можно подумать, что Россия – Запад. Все жалуются на начальство. «Ты не понимаешь, - говорят, - бизнесами заправляют не ашкеназийские евреи, а марроканские». И все иммигрантки хором заявляют: а нашим детям и внукам здесь очень нравится. Жизнь не так хороша, как хотелось бы, и молодость проходит, и денег маловато. Куда ни поедешь, повезешь с собой груз личных проблем, надежд и разочарований.
В Израиле светит солнце, полно цветов и люди моложавы и бойки. Это просторная страна, несмотря на крохотный размер: и пустыни, и моря, и горы, даже леса, пусть и небольшие. Сколько угодно свободного пространства. Земля, за которую так часто и с таким пылом боролись и продолжают бороться, все же не самое уютное место на Земле.
Я спросила пожилую женщину, родившуюся и прожившую здесь всю долгую жизнь, как она вынесла тяготы войн. Она ответила: «Воевали солдаты, а мы жили обыкновенно. Учились, трудились, женились, растили детей». «Чтоб они были здоровы», - привычно добавляют евреи, говоря о близких.
И я скажу: чтоб все мои читатели были здоровы, и те, кто был в Израиле, и те, кто не был.
Алина Медникова Монреаль http://www.russianmontreal.ca/

ЕВРЕЙСКИЙ ЖУРНАЛ.Jewish magazine

Первоисточник: Народные новости »