Хоть какую-нибудь, пусть даже липовую справку предоставил бы Иосиф Александрович участковому милиционеру, может быть, не было бы у него неприятностей? Не попал бы он под шумную хрущевскую кампанию против тунеядцев под лозунгом "Кто не работает - тот не ест"?

Нет. Все равно попал бы, не под эту, так под другую статью. Потому что еще в 1963-м году в газете "Вечерний Ленинград" появилась статья "Окололитературный трутень", в котором Бродского вроде бы клеймили за паразитический образ жизни, а на самом деле за его антисоветские стихи.

Что было названо антисоветским? Строчки "Люби проездом родину друзей, жалей проездом родину чужую". Это в оригинале так. А в газете процитировали иначе: "Люблю я родину чужую". Что после этого прикажете делать? Та же газета начала публиковать гневные письма читателей из разряда "сам я Бродского не читал, но требую наказать". Самое хитрое, что наказать в эти еще умеренно людоедские времена решили не за то, что пишет, а за то, что вовсе он не поэт, а тунеядец.

А что это такое "тунеядец". Тот, кто сидит на шее у родственников? Но это же шеи не казенные? Оказывается, люди были не вправе по-родственному, по-семейному помогать друг другу. Не им решать, государству. Обратная сторона светлой медали под названием всеобщая занятость.

Из стенограммы суда: "Судья: Ваша специальность? - Поэт-переводчик. - А вы учились этому? - Чему? Чтобы быть поэтом? Нет, я думаю это... от Бога".

Святая наивность. Поэт - это тот, у кого есть соответствующее удостоверение и запись в трудовой книжке. Бродского приговорили к максимальному по указу о тунеядстве наказанию - пяти годам принудительного труда в отдаленной местности. Он был сослан в деревню Норенская Коношского района Архангельской области.

Потом, уже в эмиграции, Бродский скажет, что это было самое счастливое время в его жизни. Может быть, поэтому, - прознав, что ему там хорошо, - советская власть через полтора года Бродского простила? И перевела в более опасный разряд нарушителей - поэтов-диссидентов.

Андрей Светенко Вести FM