Постановщик фильма-победителя Михаил КАЛАТОЗИШВИЛИ на церемонию «Золотого орла» не пришел, и приз получил один из продюсеров «Дикого поля» Андрей Бондаренко. Чтобы узнать, в чем дело, «НИ» связались с режиссером по телефону.

– Михаил, почему вас не было на мосфильмовском торжестве?

– Я решил, что мне там нечего делать, и не пошел…

– Сознайтесь, было ли для вас неожиданностью, что академия «Золотой орел» признала «Дикое поле» лучшим фильмом 2008 года?

– Не просто неожиданностью, а совершеннейшей неожиданностью. Самое большее, что я допускал, – что могут наградить сценарий Луцика и Саморядова. Я ведь не принадлежу ни к одному кинематографическому клану. Но, может быть, именно по этой причине моей картине и дали приз…

– Может ли «мифология Дикого Поля», впервые появившаяся в «Белом солнце пустыни», затем еще в ряде картин и, наконец, у вас, сыграть для российского кино такую же роль, как для американского кино – мифология Дикого Запада?

– Почему бы нет? Россия в каких-то глубинных проявлениях так похожа на Америку! При взаимном отрицании обе они комплексуют по поводу того, кто главнее, обе не считаются с чужим мнением, только США – завуалированно, а Россия более откровенно, и обе всегда будут управляться достаточно узкой группой людей.

– Несмотря на ухудшение отношений между Россией и Грузией, фильмы режиссеров грузинского происхождения, я имею в виду также «Шультеса» Бакура Бакурадзе, имеют большой успех на российских кинофестивалях и обласканы российскими премиями. Как вы это расцениваете?

– Как то, что российские кинематографисты рассматривают фильмы с точки зрения искусства, а не с точки зрения политики и национальности их постановщиков. И это меня радует.
Виктор Матизен