Не говоря уже о том, что я лично чувствовал бы себя несколько неудобно в стране, где кому-то отрубают руку за воровство, а кому-то сходит с рук убийство сестры за прелюбодеяние или брата за вероотступничество, значит ли это, что человек приговорен к своей культуре фактом своего рождения? И как можно вообще всерьез говорить о равенстве, если права у каждого разные?

Архиепископ скорее всего не имел в виду легализацию крайностей различных культурно-религиозных систем, но общество, в котором он живет, уже приблизилось к некоторым из таких крайностей. Об этом пишет в журнале City известный британский публицист Теодор Далримпл.

По его словам, треть сегодняшнего населения Лондона родилась за пределами страны — это больше, чем в Нью-Йорке, и уступает только Майами с его огромной колонией кубинских эмигрантов. Значительная часть населения страны плохо говорит по-английски или не говорит совсем. Мусульманское население резко радикализовано, в особенности молодежь, из среды который уже выходили террористы: 40% мусульман младше 24 лет предпочли бы жить при шариате.

По словам Далримпла, ситуация сегодня такова, что «страны, в которую эти иммигранты прибыли, или думали, что прибыли, больше не существует».

При этом Теодор Далримпл вовсе не исповедует философию «скинхедов» – он сам потомок беженцев, многие из его друзей и знакомых – тоже, и жизнь в таком широком спектре культур ему импонирует. Но где-то, полагает он, должна все-таки пролегать «линия отреза», должна сохраняться система минимальных патриотических и культурных ценностей, общая для всех.

Идея о том, что свободное общество должно допускать возможность мирного сосуществования различных культур, известная как «мультикультурализм», возникла в связи с массовым наплывом в Европу «гастарбайтеров» с Востока, и в основе ее лежало вполне гуманное соображение: предполагалось, что эти люди со временем вернутся на родину, и им не следует порывать с ее обычаями. Но они предпочли остаться, и со своими обычаями стала порывать сама Европа.

Суть европейско-американского либерализма, получившего свое окончательное оформление в идеях британского философа и экономиста Джона Стюарта Милля, заключается в том, что основными ценностями являются индивидуальные и что свобода существует для конкретного человека, а не института, класса или культуры. Мультикультурализм, похоже, не уживается с этой доктриной, особенно когда представители пришлых культур воспринимают чужую уступку как свое право.

Бессмертный афоризм Черномырдина «Хотели как лучше, а получилось как всегда» на самом деле сформулирован задолго до него: « вымощена благими намерениями». Намерения, конечно, не должны быть дурными, но нам бы не мешало просчитывать их последствия дальше, чем на ход или два вперед. Европа оказала гостеприимство, пусть порой и невольное, миллионам людей, и точно так же поступают и Соединенные Штаты. Этим людям следует предоставлять права не меньшие, чем коренным жителями, в противном случае весь либерализм останется пустым звуком. Но и они, и мы должны понимать, что список свобод ограничен, и благонамеренные попытки его расширить за счет несуществующих – например, свободы быть рабом – лишь вычитают из первоначального списка.

Алексей Цветков