Когда праздновали прошлый, 50-летний юбилей, я помню свои чувства, очень похожие на спокойную радость – страна уж полвека как состоялась, все будет хорошо. Я тогда жил на Украине, сотрудничал с Фондом Спилберга и евреи, пережившие Шоа, с уверенностью смотрели в будущее Израиля или других стран. Конечно, кроме будущего Украины.

Теперь вот странно, живу я в Европе, прошло еще десять лет, но той давней уверенности у меня больше нет. Я побывал в Израиле несколько раз за эти десять лет и пребывание там недавно, в ноябре, этой уверенности не добавило. Стена строится, поселенцев выселяют, арабы и евреи размежевываются, международные лидеры сияют, сумки проверяют на каждом шагу, теракты не прекращаются, а разваленные дома поселенцев и крики их женщин и детей, вовсе не дают мне покоя. Мне не дают покоя, страхи одной из подруг моей матери, я был у нее в гостях, а недавно в дом неподалеку попала ракета ХАМАСа. Я помню просьбу мальчика-араба в Иерусалиме: «Сюда не ходите. Здесь мусульманский район». Мы стояли вместе с израильтянкой, которая училась в Германии, а теперь вела экскурсию с немецкой группой. Мы переглянулись с нею. И как-то сразу поняли друг друга, хотя немцы, члены группы, спокойно пошли в другую сторону, не обсуждая просьбу экскурсовода не посещать опасный район. Мы ощутили тот ветерок Шоа, который столь знаком нам евреям.

Когда на полном серьезе сравнивают Накбу (Катастрофа палестинцев, в связи с созданием Израиля) и Шоа, я просто недоумеваю. Каким образом можно сравнивать Катастрофу, с организованным арабским вождями бегством испуганных людей, неизвестно куда и неизвестно от чего? Да, разумеется, израильская армия кое где выселяла людей насильно, да были кошмарные эксцессы о которых говорят и пишут в Израиле, однако можно ли их сравнивать с организованным и планомерным убийством мирного населения в нацистской Германии? Разумеется, проблемы Накбы должны знать израильтяне, к слову – именно в школах Израиля нынче официально введен предмет изучения Накбы, однако преподается ли Шоа в палестинских школах? Да, что в палестинских, разве преподают Шоа в школах нынешнего «прозападного» Ирака?

Десять лет тому назад я намеренно в одиночку ходил по Восточному Иерусалиму, и видя израильских солдат радовался. Потому что иногда мимо мог пронестись мальчик на велосипеде и крикнуть в спину: «Аллах акбар!» И плюнуть в спину неверному. И взрослые не останавливали его, а только тихо улыбались. А когда я стоял возле израильских солдат и спрашивал, который час, никакие мальчишки и близко не подходили. Я мог тогда там ходить один. Сегодня это уже невозможно. Восточный Иерусалим перестал быть частью цивилизованного мира. Когда он станет столицей Палестины, что будет тогда? Если вся Палестина проголосует на свободных парламентских выборах за ХАМАС? Почему нет? Мы ведь настоящие демократы, мы боролись за демократию не для того, чтобы ее изображать, а чтобы она действительно отражала настроения народа. А его настроения известны, когда 11 сентября теракт в Нью-Йорке поразил мир, арабская улица праздновала победу. Это факт. От которого никуда не денешься, как говаривал герой Ильфа и Петрова.

Вообще, сегодня понятно как мало это – 60 лет. Даже стариком не назовешь, неудобно как-то. Срок жизни увеличился, как пел Высоцкий. Тем паче, если последние десять лет, территория этого старика сокращается, как шагреневая кожа. Да ладно ту территорию, у современного мира другие понятия силы! Однако
Израильские солдаты остались в плену, и мы до сих пор не знаем что с ними, хотя бомбили ливанские и израильские города. Теракты по прежнему происходят. Приграничные с Газой города, регулярно обстреливают. Когда Иерусалим станет приграничным городом, что будет в квартале Гило? Скорее всего, как это уже происходит, евреи будут уезжать. И не только евреи. Христиан в палестинских городах тоже становится все меньше и меньше – они бегут в Европу.

В честь 60-летия государства Израиль, Б-г подарил мне чудо. Он послал мне почти те же испытания, и те же страхи, как народу Израиля.

Моя бывшая жена, благодаря которой я попал в мучительную для меня эмиграцию в Германию, очень близко сошлась с мусульманином, и даже побывала на смотринах в его семье, на его далекой, но близкой к Израилю, и несмотря на дипломатию - враждебной, Израилю, родине. Он считает ее своей женой, ибо перед его друзьями она произнесла некие слова и оскорблен моей шуточкой – подарком к ее дню рождения, простенького немецко-арабского разговорника с блошиного рынка. Очевидно, что она дала ему мой телефон именно для того, чтобы он грозил мне и требовал встречи для возврата «подарка». Конечно, я посмеялся, и предложил сжечь книжку. Она теперь лежит у меня. Маленькая, зелененькая, как цитатник Корана. Бывшая то ладно, в конце концов, не сошлись характерами (хотя она мне очень дорога за 20-ть лет знакомства), но в ее квартире живет мой маленький сын, и висят, лежат, торчат всевозможные еврейские штучки, которые я дарил ему и ей, всевозможные еврейские книги, которые для араба, для араба мусульманина, как то ни к чему. Я его понимаю. Я только не понимаю, что мне делать. Объявить ему войну? Игнорировать его религию, согласно которой, она теперь его жена, и он не хочет, чтобы она виделась с другими мужчинами, а тем более со мной? Игнорировать мне посоветовал мой адвокат. Пока они не станут мужем и женой по местным законам. Тогда ничего игнорировать я уже не смогу. Или попробовать подружиться с ним, сказать, что я тоже читывал с интересом Коран, что многое мне нравится, и что он прав запрещая своей жене, видеться и говорить на посторонние темы с посторонними мужчинами. Однако моя, хипповская вера, протестует против подобного. Я не могу с ним подружиться, у меня просто нет темы для разговора с человеком, который уехал со своей родины, приобрел гражданство чужой (грешной в его глазах) страны, с помощью брака с немкой, и в традициях Мухаммеда, немкой старше и богаче себя, а теперь желает распространить традиции своей далекой родины, здесь, на других людей. Нет, я не хочу с ним дружить. Тем более, что моя бывшая жена, тоже не согласна с подобным подходом и хотя не очень меня приветствует, но совсем не против посудачить со мной о прошлых, общих знакомых, да и вообще о фильмах и книжках. Но ссорится с мусульманином она не хочет, он помог ей с работой, он богаче меня, и он «просто ревнует». Именно так «ревностью к Богу», когда-то называли православные крепкую веру. Он так и сказал, мне по телефону: «Я тверд». Гордо, как они умеют, когда знают, что это снимут на камеру, и это увидят в новостях. На фоне вязи из Корана.

Недавно прогуливаясь по городу, наткнулся я на милых нестандартных молодых немцев, раздававших газеты, против глобализации, с удовольствием взял, и уже потом понял – пикет неонацистов. Думаю, что подобное впервые в Кобленце, но боюсь не в последний раз. Газету прочел без интереса – о евреях там ничего нет, только общие слова о засилье иностранцев, о тысячах медресе и мечетей. Получается, я с неонаци в одной лодке – их пугает тоже, что и меня. В газете недвусмысленно сказано – Германия страна не для иностранцев. Сказано, на этот раз, больше для меня, чем для араба – у него то, как раз немецкое гражданство есть, и он как бы больший немец, чем я. У которого всего лишь папа был немцем. Всего лишь бабушка похоронена здесь. Всего лишь тетка и двоюродные братья живут здесь с 70-ых годов. Но так как я вроде бы не очень хочу быть немцем, то пикет НДП направлен против меня, хотя я вполне поддерживаю, то что мой сын – католик, как и моя бывшая жена. Однако католики мирятся с мусульманскими мужьями и вполне согласны, что хозяином женщины должен быть ее муж, с чем всегда был не согласен я. Другом, да, но не хозяином. Я ведь иудей. Но она – не еврейка. И здесь начинается самое страшное. В Израиле, существуют смешенные браки, которые не признаются раввинатом, но признаются мусульманством. И дети, рожденные в этих браках – евреи, являются мусульманами, то есть – неевреями. Это серьезно, это не смешно. Поговорите с мусульманами (я разговаривал не с одним), об их религии, обсудите в нашем привычном еврейском (или европейском) тоне Авраама и Исаака, расскажите им анекдот об Исе. Это не будет смешно. С самым интеллигентным. Они не обсуждают и не обдумывают суры Корана, они их заучивают. Тем более, когда они не арабы. У них просто другой подход. Я не хочу сказать, что этот подход враждебен современной цивилизации. Я хочу сказать, что он – другой.

Ко всему добавилось, то что немецкое телевидение к дате, крутит передачи и фильмы об Израиле, и попав на фильм об Ариэле Шароне (Арике – так меня в детстве мама называла), ужаснулся совпадению – поселенка кричит Шарону: «Арик! Мы же тебе верили, ты же говорил, что войны не будет, а разве это не война, что нас выселяют?!» Мама, которая живет у меня в Ашкелоне, спрашивает у меня по телефону, только спокойнее и добрее, но нервничая, когда ракеты ХАМАС попадают не только в Сдерот, но и в Ашкелон: «Ты же говорил, что все будет в порядке…»

Я говорил. Шарон тоже говорил…

Вспомним, почему это мы так говорили, а теперь ничего не можем сказать. Просто не можем. Как в «Жертвоприношении» Тарковского: «Господи, я замолчу навсегда, забери у меня семью, забери у меня все, только отмени этот ужас…»

Когда некоторые из нас в 70-ых жили в СССР, нас приучили верить в человека. Добавилось подпольное христианство, которое развило в нас привычку, верить в будущее и в добро. Затем конечно, Запад, откуда так хорошо пахло, и который был, безусловно, основан на либерализме. Когда мы попали на этот прекрасный Запад (не в первый и не второй раз, а уже основательно, пожили, так сказать), мы вдруг с ужасом поняли, что никакой он не прекрасный. Что здесь человеку верят, но работу благодаря доверию не найдешь, а без работы, как раз никто никому ничего не доверит, и если не станешь унизительно притворяться, что ищешь любую работу – то и пособия то тебя лишат, а без денег кушать будет нечего и негде. Это на советской зоне, можно было отказаться от пайки, и тогда приходили офицеры и спрашивали какие требования. Здесь на отказ от пособия никто и реагировать не станет – вон они европейские бездомные, их не так уж мало…

Христианство здесь конечно, живо и работает, но только пользуются им
Подобные теперешнему дружку моей бывшей. Попал он сюда, как многие – мол, его преследовали на родине. За христианство? Это неважно, для него солгать во имя добывания денег для своей семьи, ничего не стоит. Я повторяю – ничего. Иудаизм тоже иногда не советует объявлять во всеуслышанье о еврействе. Когда речь идет об угрозе жизни. Однако мученья совести мы испытывали, когда на суде в СССР «частично раскаялись в содеянном, ибо не были сознательно против советской власти, а лишь хотели указать на отдельные недостатки». Ислам подобные мучения игнорирует. Нет, сами мужчины, конечно, страдают, как и все мужчины в мире, если им пришлось притвориться другими. Но выход в исламе не в том, чтобы раскаяться, попросить у Б-га прощения, и как никогда взяться за дела веры (я намеренно использую исламский термин – очень много общего). Выход в исламе во всем перечисленном, разумеется, но главное – неверные не стоят мучений совести, они не совсем люди и главный джихад для мусульманина – захват новых позиций в жизни. То есть – обогащение, приращение уммы, приобретение жены, капитала, территории. Если территория приобретена, совершенно неважно, что вы там пообещали гяурам – Аллах вас благословит! И выполнять обещанное гяурам совершенно ни к чему, ведь они не верят в Аллаха, а ваша цель распространять веру в Аллаха, не путем переубеждения каких-то несчастных христиан, а путем превращения их в подчиненных, в тех, кто будет платить заккят, за то, что они живут на территории ислама.

Такие дела. Я не хочу платить. Я хочу жить в стране иудео-христианской цивилизации, а не в странах уммы. Я не хочу даже ехать туда туристом, потому что я знаю себя – я не удержусь и начну проповедовать демократию и либерализм, в стране ислама, и меня строго накажут за это. И правозащитные организации не очень то станут за меня заступаться, ведь нельзя колонизировать чужую культуру. Одно дело проводить демонстрации возле израильских КПП, где опасно, где израильтяне способны намять бока, и разбить телекамеру, но совсем другое дело проводить демонстрацию в защиту христианства или иудаизма в Рамалле. Вы просто попробуйте. Просто попробуйте это сделать возле мечети, как делают Свидетели Иеговы, неподалеку от церквей. Просто попробуйте.

Это все к вопросу о беженцах из Палестины. К вопросу о беженце Салмане Рушде, которого вполне могут убить, если он вернется к себе домой. Арабов в Израиле не убивают, я пил прекрасный кофе в арабских кофейнях, я покупал сладости, я даже на одной еврейской свадьбе пил с арабом вино! Но давайте попробуем, под охраной солдат ООН, открыть еврейское кафе в Газе. В Сане. В Каире. В Хартуме. С мезузой, с менорой, с магендавидом.

Мне более всего непонятно одно – почему нужно было вывозить поселенцев из Газы и ломать их дома? Почему евреи не могут жить в Газе? Почему мне запрещено жить в Газе? В Каире? В Багдаде? В Мекке? Почему арабам не запрещено жить в Хевроне, а мне запрещено? Почему? Почему этот милый друг проповедует здесь ислам, а мне нельзя поехать к нему на родину, и проповедовать иудаизм, с таким же ударением в голосе: «Я тверд, твоя бывшая жена, теперь моя жена, она стала еврейкой». А?

Кроме того, нынче он значительнее меня – какого-то иностранца, еще и из подозрительного бывшего СССР. Путинс Рашен. Кроме того – он физически крепок и молод, он моет посуду, благодаря помощи мусульман пробился уже на место повара, и не зависит от государственной помощи, в отличие от меня. Таким образом, как утверждает мой адвокат – в борьбе с ним за воспитание моего малолетнего сына, я, безусловно, проиграю, ведь добавится еще моя еврейская нервозность (которую столь не любят немцы), да и диссидентское прошлое. Здесь оно давно не в почете, как и у меня на родине. Насчет почета и заслуг, это я переборщил, как бы сказать честнее – вызывает оторопь и недоумение. Если редактором специального издания журнала Шпигель-Профиль для Украины стал М.Леонтьев, совершенно явный певец ГБ, то где тут место мне? И, действительно, причем здесь то, что в десятом классе я разрабатывал программу партии «Единый мир», где с восторгом писал о едином и свободном человечестве? Как это все было бы здорово…

Так оно, по сути, и здорово, скажут мне миллионы живущих в северном полушарии, особенно молодых, работообеспеченных и вполне здоровых. Ну и не израильтян. Израильтяне, тоже не живут в третьем мире, но вот они то вряд ли так уж многочисленно подтвердят всеобщее благополучие и радость от свободы и единства.

Стена, возводимая после визита Шарона на Храмовую гору, демонстрирует это единство. Я тоже был на Храмовой горе – меня тогда пустили (там у ворот тогда сидели израильские солдаты, а мусульмане спокойно выдавали зеленые юбки, тем кто был в шортах), однако, я, конечно, не был в кипе, и про запас был предупрежден, что лучше назваться украинцем или немцем, если чего
Чего немножко и случилось – привезли маленьких детей из какой-то специальной палестинской школы, и на ступенях перед входом в прекрасную мечеть Омара, дети стали выкрикивать боевые лозунги – далеко не миролюбиво. Десяток явно европейских туристов, вместе со мною, выстроились возле защитного щита у каменного портала, сгрудились как то вместе и радостно закивали, когда кто-то сообщил, что израильские солдаты видны
Они были видны, и нам стало спокойнее.

Теперь они уже не видны. Они не видны даже жителям Сдерота, а теперь и Ашкелона.

Зато они были слишком видны поселенцам, которых выселяли из Газы. Теперь боюсь, начнут выселять и с Западного Берега Иордана. Потом из Иерусалима. Потом
Потом мне немецкая полиция запретит подходить к дому, где живет мой маленький сын, чтобы я не провоцировал нового мужа, моей бывшей жены. Его религиозные убеждения святы. Мои, связанные с тем, что мать моего ребенка, остается моей коллегой по воспитанию, а значит подругой – абстрактны. Она не захотела стать еврейкой, это было слишком сложно. Мусульманкой много легче. Скажем: нет Б-га, кроме Элогима, и Магомет один из пророков Его – вот мы и мусульмане.

А после всех добровольных уступок наступит мир, как учил я своих друзей по школе. Мир наступит везде, потому что можно убедить добром даже коммунистов. Друзья часто соглашались со мной, конечно, наступит мир, и коммунисты разрешат слушать рок-энд-ролл, а то даже выпустят нас поиграть вместе с американцами. Слушайте Битлз, я предложу это мусульманину. И он послушает, и подобреет
Особенно после «Jesus Christ superstar».

Одного из моих друзей потом посадили вместе со мной. За то, что мы верили, что мир наступит, если СССР откроет границы, даст людям свободу, разрешит им создавать какие угодно партии. В Карабахе, в Абхазии, в Приднестровье. В Кремле. Я ни на что не намекаю, я просто вспоминаю…

Теперь его бывшая жена живет с инженером, который никогда против кого-то не выступал, и никогда никому мира не предлагал. Яхту, которую купил мой друг, когда-то на последние деньги, дабы суметь жить после тюрьмы и поверить, что мы таки поплывем с ним к берегам Турции без всякой визы, эту яхту инженер распилил на дрова. «Все равно он никогда на иностранный паспорт не заработает, да и на бензин тоже». Инженер Иванов.

Нет, нет, я не к тому, что мой друг тоже еврей, и пострадал за это, нет, нет, у него отец из украинских болгар, а мама русская, нет, он не еврей. Он, просто из мечтателей. Как поселенцы. Как Мартин Лютер Кинг.

Тут же возразят – однако Кинг был бы счастлив, видя успех Обамы или К.Райз. Согласен. Но вряд ли был бы счастлив, видя окраины Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Нью-Орлеана. Кинг вряд ли был бы счастлив, когда приехавшие из СССР в Израиле, называют фалашей «обезьянами, которых когда в Израиль привезли пальмы, забыли с веток обтрусить».

Это я к тому, что Израиль стал слаб внутри. После значительной алии. Нашей алии.

Алии, воспитанной не в либерализме. Привыкшей все вопросы решать дракой. Может быть так и надо? Может быть, просто заявиться к нему, еще и с парочкой моих антиглобалистских друзей, да и навалять, что есть мочи, что б он и дорогу забыл к тому дому, где живет мой сыночек?

Однако как же свобода выбора моей бывшей жены? Как же воспитание сына, значит драться можно? Как же либерализм? Да и решит ли это проблему? Ведь он может действительно оказаться тверд, как тверды палестинские арабы вот уже 60-т лет – они палестинцы, а не египтяне, не иорданцы и не сирийцы. Ведь они тверды в своей интифаде, чтобы не делали с ними ШАБАК, или ЦАХАЛь. Ведь тверды – этого у них не отнимешь.

Это мы не тверды, и когда становится плохо, то уезжаем в Канаду или в Штаты. Или в Германию. Это мы не тверды, ибо не можем по первобытному быть уверенными в словах Торы, или в том, что мы избраны Б-гом для некой неясной цели. Это мы не тверды и когда наши жены колеблются, мы оставляем их наедине с их свободой, вместо того, чтобы жестко прекратить колебания. Вместо того, чтобы тащить их в свой рай. Это мы не тверды и желаем нашим детям светлые залы университетов, а не бесконечную армейскую службу в пустыне. И тогда наши дети не оказываются ни в университетах, ни в армиях, а пополняют ряды, сами знаете кого, не станем каркать.

Мы не тверды в нашем решении кем быть – гражданами мира или израильтянами. Нам нужно срочно определится, и тогда все начнет налаживаться, все начнет становиться на свои антилиберальные места.

Тогда твердые немцы вышибут из своих городов мусульман, пытающихся жениться на немках, мы вышибем из своих домов чужих жен, и возьмем своих, которые не будут сопротивляться еврейским законам, затем мы вышибем из сектора Газа ХАМАС, или вообще арабов – вон рядом незаселенный Синай, а затем
Продолжим бесконечную войну.

Это тоже не выход. Ни для немцев, ни для нас, ни для арабов. Все что нам остается – быть твердыми в нашей доброте. Быть твердыми в иудео-христианских ценностях. Которые говорят о том, что с пришельцем нужно поступать гуманно. Будем так делать и дальше, только не забудем – от добра добра не ищут. Не надо надеяться.

Потому поздравим друг друга с Йом га-Ацмаот, понадеемся в очередной раз на цивилизованный мир, зарядимся оптимизмом, прочтя какую-нибудь еврейскую хохму и помолимся Б-гу, который создал этот прекрасный мир. И спросим Его, в очередной раз, как спрашивал Его герой Шолом-Алейхема: «Почему? За что именно меня? Почему именно нас?»

автор: Артур Фредекинд