Нью-Йорк называют столицей мира. Сюда приезжают самые известные политики, художники и бизнесмены, самые яркие личности нашего времени. Их мнение интересно многим. А в Нью-Йорке их ждет Виктор Топаллер, который умеет разговорить даже самого замкнутого человека. Тем более, что со многими гостями его связывают давние дружеские узы...

- Сегодня у нас с вами в гостях человек, которого особенно представлять не надо. Я очень люблю, когда лицо гостя появляется на экране, и уже можно ничего не говорить... Остается только назвать имя. Итак, Владимир Винокур. Володя, меня просто возмущает, как ты хорошо выглядишь. Ты опять худеешь, опять на диете?
- Я просто продолжаю жить, понимаешь? В таком возрасте не говорят, хорошо выглядишь или плохо. Говорят, он еще живет.
- Ну ладно, ладно... Серьезно, ты опять очень сильно похудел? Для тебя это перманентное состояние. Ты все время набираешь вес, потом худеешь.
- Минус 20, плюс 25. А вот сейчас я минус 23. Через некоторое время, наверно, наберу еще немножко.
- У тебя секретная какая-то диета?
- Да нет, простая, как жизнь. Никаких систем шесть, восемь, десять имени Долиной, я просто завязал с мучным и со сладким, вот и все.
- А водка?
- Нет, виски, я пью виски. Водка вызывает аппетит, а виски как-то не так. Я смог за почти год сбросить 23 килограмма, это нормально. И продолжаю радостную жизнь, пью виски, ем на ночь, но, правда, больше рыбного.
- Я помню, как ты только-только начинал работать, мы сидели за кулисами КДС. А на сцене стоял известный эстрадный актер – Юра Григорьев. И ты сказал: «Вот человек добился популярности! Я постараюсь тоже, удастся или нет?» Это было 22 года назад. И ты был очень молодой, полный амбиций, полный надежд и, в общем, добился всего того, чего хотел. А вот скажи, ты сегодня уже мэтр, мастодонт, ты - уже история советской эстрады. Как себя ощущаешь в этом качестве?
- Когда говорят «мэтр», мне кажется, что я, в общем-то, больше, где-то метр 20, метр - это мало.
- А мастодонт?
- Мастодонт - это, в общем-то, немножко сближает, потому что как-то сексуально звучит - мастодонт... В моем жанре нет возраста. Когда певцы доходят до определенного возраста, это герои. Как в театре говорят - «герой-любовник». А в юморе... Ты помнишь, все наши артисты старшего поколения фактически работали до последних дней. Миров, Новицкий, Аркадий Исаакович Райкин и многие-многие другие, которые работали до последнего, потому что этот жанр, в общем-то, не пенсионный.
- Ты знаешь, я еще почему спросил... Ты всегда был фонтанирующий, всегда анекдоты, вокруг веселье, с хулиганским глазом, вот с таким, как ты сейчас сидишь... Да, да, именно с таким! У тебя и не получится сделать другие глаза, все равно они у тебя такие, в каком бы ты настроении ни был. И вот сегодня ты уже такой опытный, такой весь народный-разнародный... К тебе, наверно, подходят молодые артисты и говорят: «Владимир Натанович, а как вы думаете?»
- У меня в театре работают действительно молодые артисты, девушки до 25... Я считаю, это долгожительницы наши, надо уже заканчивать.
- Подожди, после 25 лет ты выгоняешь и берешь новых, что ли?
- Нет, почему! Просто я считаю, что это возраст, когда уже нужно определиться - или идти замуж, рожать детей, а потом приходить опять на работу! Конечно, у нас одна причина... Я не увольняю никогда с работы. Только декрет! Вокруг меня молодые артисты, выпускники московских вузов, не только московских, есть у меня ребята, который приезжают из Волгограда, из Новосибирска. У меня нет ценза столичного, я отбираю скрупулезно ребят талантливых. Это очень сложно.
- Сколько у тебя человек в театре?
- Кроме меня, на сцене еще 6 артистов. Четыре девочки и два парня. Есть два пацана. Конечно, для рассады.
- Володя, но вот они все разные, но каждый раз, когда ты показываешь фотографии, или когда я смотрю на твоих артистов, они все красивые, все очень интересные... Артистке же не обязательно быть красивой, наоборот, характерная актриса на эстраде в большой цене... У тебя какой-то эстетический момент присутствует, когда ты выбираешь артисток к себе в труппу?
- Ну, наверно... А кроме того, я считаю, что не обязательно в театре, который занимается юмором, должен быть калейдоскоп уродов каких-то.
- Но ладно, я тебя прямо спрошу, а то ты сейчас опять начнешь вилять или рассказывать про систему Станиславского... Тебя жена сильно ревнует или уже нет?
- Тут ревнуй, не ревнуй, все равно получишь... Но, в принципе, я хочу сказать, что жена уже давно перестала это делать. Уже неделю не ревнует, с тех пор как я уехал из дома.
- Но ладно, переведем разговор с этой опасной темы. Давай что-то более серьезное. Вот, например, мне очень понравилась твоя фотография с Путиным на лыжах. Ты с Ельциным в теннис-то не играл?
- Я с ним не играл в теннис, но у меня были другие с ним встречи, когда он еще был секретарем обкома в Свердловске. И он на День города пригласил двух юмористов - Геннадия Викторовича Хазанова и Владимира Натановича Винокура. Это был ход такой интересный. Мы тогда молодые были, не понимали, зачем нас пригласил первый секретарь обкома партии Свердловского. Нас встретили в Москве, посадили в самолет, привезли, встречал в аэропорту сам Борис Николаевич, тогда еще не президент, а просто первый секретарь. Во дворце спорта он с нами вышел и сказал: «Я хочу представить наших ведущих артистов». И я не понимал, почему он вдруг взял не Зыкину, не Кобзона, не Лещенко, а нас. И потом я понял... Во дворце спорта собрался народ, и он не предложил песню о родине, а предложил расслабиться, посмеяться. Это психотерапия была. Он не глупый человек. И на банкете, когда мы уже махнули прилично, он говорит: «Ты чего молчишь? Скажи слово». Я говорю: «Борис Николаевич, я чувствую, что по энергии, по напору вы, конечно, потенциальный москвич». Он говорит: «Нет, мне здесь хорошо». И когда через год в Колонном зале Дома Союзов был концерт, посвященный пленуму горкома партии, а первым секретарем горкома партии был уже Борис Николаевич Ельцин, нас с Хазановым пригласили в комнату президиума, и он мне сказал: «Ну? Накаркал мне?»Потом мы много встречались. Я выступал перед ним и в дни рождения... Знаменитый случай, когда я ему подарил книгу. Перед тем, как выступить. Борис Николаевич уже взял на грудь прилично, играл уже на ложках. Я вышел и говорю: «Борис Николаевич, мне не удобно, конечно, но я вас хочу поздравить. Удивить вас сложно, вы - президент страны, но я вам дарю редкую книгу». И подарил ему, помнишь, была «Вечный зов», автора забыл? Я ему дарю эту книгу, а это была не книга, а фляжка. Когда-то мне таможенники в Афганистане подарили, когда я ездил на войну. И туда помещался литр водки. Я туда налил водку, перед этим дал Коржакову попробовать, начальнику охраны. И Ельцин когда взял эту книгу, то говорит: «О, это редкое издание! Я никому не отдам!» И спрятал на груди. Наина Иосифовна, его жена, обиделась на меня. Год со мной не разговаривала. В общем, еле-еле ее успокоили...
- Про Путина-то расскажешь?
- В Казахстане происходила встреча президентов СНГ, всех республик. «Встреча без галстуков» называлась. И туда из артистов пригласили Леву Лещенко, Олега Газманова и меня. Потом мы поехали на Чембулак, там, где лыжный курорт. Владимир Владимирович шикарно катается на лыжах. Из нас троих, конечно, самый спортивный Олег Газманов... Мне Владимир Владимирович говорит: «Ну чего, пошли наверх?» Я говорю: «Не могу, мне после аварии нельзя особо ноги напрягать»/ Но не сказал, что с тех пор 10 лет прошло. Он говорит: «Да, да, я слышал... Конечно, поберегитесь, здесь внизу покатайтесь». А Лева попался. И говорит: «Да, поеду». Хоть на третью линию! А третья линия - это больше трех с половиной тысяч метров. Оттуда они спускался. Но, правда, на канатах.- Хорошо, хоть жив остался...- Лева остался жив, но это было очень смешно!.. И вот они поехали наверх. Лева понуро пошел к канатке, сел. Назарбаев, казахский президент, и Путин в одной люльке, а Лева с Олегом Газмановым - в другой. А я внизу стою. А Александр Григорьевич Лукашенко, белорусский президент, мне говорит: «А почему Лещенко подчинился президенту и поехал наверх, а ты сказал, что не можешь?» Я говорю: «Александр Григорьевич, вы, может, не в курсе. Я почему рядом с вами стою? У меня отец из Гомельской области, Калинковичи, местечко такое было, поэтому я решил рядом с вами остаться». Он так задумался и говорит: «Так ты чего, хочешь просить политического убежища в Белоруссии?» Я говорю: «Мечтаю об этом!»
- Какое Путин на тебя впечатление произвел? Лидер государства, бывший кагэбешник - оставим это... Как человек?
- На следующий день у нас были всякие встречи, там, обед, ужин... Но уже были только президенты, Лева, Газманов и я... И начались когда анекдоты, для меня это родной дом! И вот часа четыре мы сидели. Нормальный человек. Контактный и рассказчик хороший, реакция хорошая.- Чувство юмора?- Безусловно! Для меня важен человек, который не переспрашивает... Путин сам участвует, сам рассказывает анекдоты, случаи. Был один момент, очень смешной. Мы сидели, разговаривали. Я сидел между Лукашенко и Путиным, и выступала какая-то группа местная, казахская. Вышли такие девочки, одни девочки, типа «Стрелок» наших. Вышли, значит, и одна была в кепке. И с такими вот «маракасами». И Лукашенко спрашивает: «Володя, ну как они поют?» Я говорю: «Херово». Он говорит: «Вот и мне кажется херово...» Я говорю: «Но они, может, по другой части...» Он так сидел, сидел и говорит: «Мне кажется, они и по другой части тоже херово». А Владимир Владимирович говорит: «Нет, вот эта в кепке приятная девочка». Я говорю: «Она внучка Лужкова». Она же в кожаной кепке была... Они упали все. Молдавский президент говорит: «Вот у нас красивые девушки!» И Лукашенко говорит: «У нас очень красивые девушки!» И потом Кучма говорит: «Но лучше всех наши - украинки!» На что Владимир Владимирович сказал: «Это правильно... Они, конечно, самые красивые, потому что они у нас от Химок до самого Кремля стоят».
- Сильно... Ну да, из Белоруссии, из Молдавии... Володя, поскольку ты упомянул «Стрелок», хочу тебя спросить... Недавно мы записывали программу с Шевчуком, и он сказал фразу, которая мне показалась очень точной. Он сказал, что сегодня на российской эстраде появилось огромное количество певиц с кличками восточно-европейских овчарок. Ты согласен, что вся эта попса, которая пришла, на 90 процентов, в общем, вокзальный вариант?
- Дворовый, да. Это беда и, в общем-то, несчастье общегосударственного масштаба. Почему? Потому что сегодня коммерческое телевидение. Мы как бы отвергаем полностью коммунистическое наше прошлое и говорим о том, что это практически потерянное время. Но там была одна положительная деталь, был лакмус, что-ли... Ты вспомнил Дворец съездов. Часто журналисты обвиняют нас, что мы соловьи кремлевские... Но если вспомнить это время, то имена, которые тогда появились, долго жили на эстраде. А многие и сегодня работают. И это все были личности! И Аркадий Райкин, и Иосиф Кобзон, и Муслим Магомаев, и даже Людмила Георгиевна Зыкина, Лева Лещенко, Хазанов...
- Ну надо сказать, что на правительственные концерты мусор-то не брали.
- Не брали. Был жесткий отбор. Тогда невозможно было, как сегодня на телевидении, заплатить деньги и появиться какой-нибудь девочке с хорошей попкой и с грудью, потому что у нее есть меценат. Невозможно себе представить, чтобы он заплатил на советское телевидение и появилась бы эта девочка, секс-бомба, без голоса, без таланта, без всего. Этого не было тогда и не могло быть. Сегодня - сплошь и рядом. Деньги решают все. Клипы снимают, появляются случайные люди с кличками овчарок.
- Скажи, вот эта странная игра, она закончилась с возрастом: «Кобзон - папа, Вовчик и Левчик - сынки»? Или вы продолжаете в нее играть?
- Может быть, не играем, но Иосиф часто об этом говорит. Несмотря на то, что разница в возрасте не такая большая, меня Иосиф старше на 11 лет, Левки на 5 лет, но Иосиф рано пришел. Мы позже пришли - Лева в 70-ом, я - в 77-ом. Иосиф мне по жизни много помог. И когда я из «Самоцветов» уходил, и один пришел в Москонцерт...
- Он тебе помог и когда трагедия случилась. Дорогие друзья, кто из вас не знает, 10 лет назад Владимир Натанович Винокур попал в Германии в страшную автомобильную аварию. И, в общем, ситуация была критическая...
- Да, там два моих друга погибли. Машина была никакая, то есть даже полиция удивлялась, что из нее вытащили пару живых людей. Но меня спасли наши врачи военные, у которых был афганский опыт... Они меня сложили по частям, и я хожу, танцую...
- Ты продолжаешь сотрудничество с Александром Анатольевичем Ширвиндтом? Насколько я помню, роскошный номер, который ты делал с Левой Оганезовым, «Попутная песня» - «тут играйте, тут не играйте, сюда рыбу заворачивали», это ведь Ширвиндт его вам поставил?
- Ширвиндт ставил, автор - Аркадий Арканов. Это был первый мой спектакль «Выхожу один я». Лев Оганезов и я. Я говорил, что это моно-спектакль, но он не совсем моно, потому что у меня есть стерео - прекрасный пианист и артист Левон Огазенов. Он играл такого еврея ворчливого, пианиста, очень смешно. Это мой любимый номер. Кстати, Алла Борисовна Пугачева, не самый контактный и «комплиментный человек», говорит, что это – самый любимый ее номер на эстраде и что она его может бесконечно смотреть. И это любимый мой номер до сих пор. Был еще, конечно, «Доктор, у меня это...» с Ромой Козаковым, царство ему небесное, он ушел...
- Который работал с Илюшей Олейниковым, который тогда был Илья Клявер.
- Да, он был тогда Клявер. Кстати, не так уж и Козаков, как Бронштейн. Кстати, впоследствии со мной работал Фима Александров, а когда он пришел, то был Фима Зицерман. Сегодня он поет, у него программа есть «Песни еврейского местечка», очень хорошую программа. А когда-то в Австралии я говорил: «Сейчас выступает исполнитель еврейских песен Ефим Александров, в девичестве Зицерман».
- В свое время великий Юрий Владимирович Никулин, который тебя очень привечал и очень любил, назвал тебя клоуном. Ты гордишься этим званием? Так и остался клоуном?
- Горжусь.
- Володя, я очень рад, что ты выбрал время и пришел. Я очень радтебя видеть в добром здравии, и очень тебе завидую... Все-таки 23 килограмма...- Но это легко сделать. Закрыть рот.
- Но не получается же!- Да ладно! Полно же хороших продуктов, особенно здесь, рыбные такие, свежак... Зашел в японский ресторан, не суши съел, а сошими без риса, съел сошими, поимел удовольствие. Выпил чашку саке или виски.
- Тебе Нью-Йорк нравится?
- Может быть, действительно, комплекс маленького человека - мне нравится все большое. Я люблю Нью-Йорк и был в жутком состоянии, когда случилась беда. Это беда не только Америки, это беда всей цивилизации. И я преклоняюсь перед мужеством всего американского народа и лишний раз хочу поклониться памяти погибших.
- Мы должны с тобой прощаться, как ни жалко. Мы передачу всегда заканчиваем стихами. Ты как-топодготовился? Правда, ты прочитал в начале «Ревнуй, не ревнуй, все равно получишь...», но это не засчитано, как поэзия.
- А я вспомнил классическое произведение:В лес упал метеорит,Глядь, под ним еврей лежит.Это что же за напасть,Камню некуда упасть?!Это Шекспир, перевод Маршака.
- Радости тебе творчества, хорошего самочувствия, хорошего настроения и, естественно, чтобы все твои актрисы оставались такими же молодыми и прекрасными и не уходили раньше времени в декрет. Но, в конце концов, я надеюсь, зная тебя, что ты за этим проследишь.
- Конечно! К этому надо серьезно относиться.