Прошло уже немало времени после похорон грузинского миллиардера Бадри Патаркацишвили, однако шум вокруг его внезапной смерти не утихает. Что, в общем, не удивительно: Бадри был человеком неординарным. Взгляд на происшедшее — у одного из лидеров грузинской оппозиции Игоря Георгадзе.
СПРАВКА "МК"
Игорь Георгадзе (р. в 1950 г.) — из семьи потомственного военного.
Окончил Высшую школу КГБ, участвовал в боевых действиях в Афганистане.
Работал заместителем министра безопасности Грузии, создавал Управление контрразведки в Министерстве обороны республики.
Генерал-лейтенант, почетный сотрудник КГБ.
Занимал пост руководителя Службы безопасности Грузии.
Был обвинен в организации покушения на Шеварднадзе.
Впоследствии экс-президент Грузии заявил о том, что никаких претензий к Георгадзе у него нет. Однако именно это обвинение — в организации теракта — поддерживается нынешней властью Грузии.
В настоящее время Игорь Георгадзе живет в эмиграции, являясь одним из лидеров грузинской оппозиции.
— Игорь Пантелеймонович, вы были знакомы с Патаркацишвили?
— К сожалению, нет. Но у меня достаточно информации для того, чтобы иметь собственное мнение о его внезапной кончине.
— Как известно, версий всего две: убийство или же смерть от естественных причин. Какой версии придерживаетесь вы?
— В силу специфики моей профессии мне просто непозволительно думать о случайностях. Обратимся к первому этапу становления Саакашвили и его команды. Из триумвирата, который пришел к власти в Грузии, — Саакашвили, Жвания, Бурджанадзе — выделялся Жвания. За ним был авторитет, он как бы уравновешивал Саакашвили, который очень невыгодно смотрелся на фоне Жвании. Саакашвили — экспрессивный, неуравновешенный, вызывающий отрицательные эмоции, конфликтный. Жвания, конечно, был сильнее, весомее, уравновешеннее и более приемлем во всех отношениях. И что же происходит? Жвания погибает.
— Сейчас уже вроде бы нет сомнений в том, что это было убийство…
— Их и тогда не было. Просто должно было пройти время, чтобы это стало очевидным.
Теперь о Патаркацишвили. Для меня совершенно ясно, что изначально он не собирался заниматься политикой. В политику его втолкнула обстановка в Грузии. И Патаркацишвили реально мог изменить ситуацию в Грузии, это ощущали все. И все, что предшествовало досрочным президентским выборам, говорило о том, что дни Саакашвили-президента сочтены. Руководство Грузии прекрасно это осознавало, и посему — в качестве ответной реакции — были проведены два этапа тщательно спланированной операции.
Этап первый: проводится молниеносная грязная комбинация по компрометации Патаркацишвили. Следующий этап: Патаркацишвили нет в живых. Таким образом, устраняется второе — после Жвании — реальное препятствие на пути Саакашвили. В силу своей профессии рассматривать все это как случайность я просто не имею права.
— Может быть, организм Патаркацишвили не справился со стрессом, вызванным кампанией по его дискредитации?
— Да что вы! Бадри, который в 90-е прошел через такое! Из его биографии известно, что он прекрасно держал удары, причем гораздо более сильные, чем попытки дискредитации. Для меня очевидно, что смерть Бадри последовала не в результате стресса, а в результате “профессионального” использования новейших достижений медицины. К сожалению, медицина работает и в этом направлении. На мой взгляд, это было убийство с использованием новейших средств ликвидации политических противников. Такие средства являются достоянием стран с высокоразвитыми технологиями в области медицины. Лишь 5—7 спецслужб могут позволить себе иметь такие лаборатории и такие средства. Средства, которые не оставляют никаких следов.
— Однако англичане — пока, правда, предварительно — заявляют о том, что, по их мнению, смерть Бадри произошла от естественных причин. Как вы это объясните?
— Это лишний раз доказывает, что убийство совершено профессионалами высокого класса. Я как раз говорю о тех средствах, которые не оставляют никаких следов. И абсолютно объективное обследование дает картину естественной смерти.
— Вы хотите сказать, что мы никогда не узнаем, была ли смерть Бадри естественной или его все-таки убили?
— Ну, все скрытое когда-то становится явным. Мы узнаем правду, но не скоро — лет через 10—20.
— А зачем вообще нужно было его убивать? Ведь выборы Бадри уже проиграл…
— Бадри мог повлиять и на парламентские выборы, и на дальнейшее развитие ситуации в Грузии. Оппозиция не признаёт легитимности выборов, в Грузии идут процессы, которые рано или поздно приведут к смене власти. А при наличии такого мощного фактора, как Бадри, власть бы не устояла.
— Но с точки зрения политической претензии Бадри на роль общегосударственного лидера были, на мой взгляд, сомнительные. Или я ошибаюсь?
— Ошибаетесь. Если коротко: Патаркацишвили не был “атлантистом”, то есть отвязным сторонником вступления в НАТО. Нет, он не был против этого процесса, но обуславливал его вопросами территориальной целостности Грузии. Он не хотел вступления в НАТО Грузии без Абхазии и Осетии. А ведь именно к этому ведет сегодня власть нынешняя. Команда Саакашвили, по-видимому, считает, что в данном случае можно использовать метод канадского хоккея: вбросить шайбу и идти на добивание. То есть войти в НАТО, а потом, используя политическое или даже силовое давление, решить вопрос территориальный.
— Но Саакашвили ведь не может не понимать, что НАТО вряд ли пойдет на силовое решение грузинской проблемы.
— Трудно сказать, о чем думает Саакашвили. Он непредсказуем. Но акцент не меняется: мол, вступление в НАТО — это возвращение территориальной целостности Грузии. Нужно понимать так, что, вступив в НАТО, Грузия моментально объединится
Бадри, насколько мне известно, придерживался иного мнения. Он говорил: сначала надо объединиться, а потом принимать решение. Его международный авторитет был очень значителен, плюс мощные связи в мировом информационном сообществе. При этом он был сторонником хороших добрососедских отношений с Россией.
— Но Россия его преследовала, и здесь бы его ждало уголовное преследование.
— Все это не так однозначно. Собственно, Бадри “доставалось” от России только из-за того, что он не отказался от дружбы со своим давним другом и партнером Борисом Березовским. И актуальность преследования Бадри теряла смысл, если на первый план грузинской политики приходил человек, который, не скрывая, говорил о том, что он любит Россию. И считал большим политическим преступлением конфронтацию с Россией. Но поскольку Кремль “преследовал” Бадри, его нельзя было назвать кремлевским агентом. В то же время, повторюсь, он не был отвязным “атлантистом”. Иначе говоря, именно такая уравновешенность нужна сегодняшней Грузии. И потому у Бадри были хорошие перспективы. Он имел бы поддержку политического истеблишмента и в России, и на Западе. И грузинский народ его полюбил. Он был объединяющей фигурой.
— И почему же он тогда проиграл выборы?
— У него не было тех рычагов, которые имелись в распоряжении власти. Посмотрите, как проводились выборы. Они были назначены в обстановке чрезвычайного положения. За год до этого оппозицию, которая первая вывела на митинги протеста людей в Тбилиси и по всей Грузии, — ту оппозицию, которая ассоциировалась со мной, — ее “зачистили”. Двенадцать человек до сих пор сидят ни за что в тюрьме.
Мы все с вами знаем, что такое процессы 37-го года над троцкистами и бухаринцами. Но, между прочим, проводились они, как сказали бы сегодня, в режиме on-line. На улице стояли динамики, и люди слышали, что говорят прокурор, подсудимые, адвокаты, судья. И это продолжалось неделями. А процесс над моими двенадцатью сторонниками был закрытым. В зал суда не пускали не то что журналистов — даже близких родственников. На суд вывели свидетелей в масках. 17 свидетелей, которые без всяких доказательств сказали: подсудимые виновны. И людей посадили в тюрьму. Вот фон, предшествующий этим выборам.
Потом бывший министр обороны Окруашвили рассказал об убийстве Жвания и о том, что Саакашвили лично поручил ему продумать операцию по ликвидации Бадри. Люди вышли на демонстрацию. 100—150 тысяч человек неделю стояли перед парламентом с требованием отставки президента. Власти принимают решение и идут на жесточайший разгон демонстрации, применяя еще не до конца испытанное психотропное оружие.
— Откуда у вас такие сведения?
— Я сам, вместе со специалистами, смотрел в режиме on-line, как движутся машины с локаторами, создающими ультразвуковые излучения, от которых появляется синдром страха и люди разбегаются. Это оружие испытывалось на людях дважды: в Африке и в Грузии.
Далее последовал разгром независимого телевидения, владельцем которого был Патаркацишвили. Последовало объявление не о парламентских выборах, чего требовала оппозиция, а о президентских. Причем — через месяц, в условиях чрезвычайного положения и отсутствия независимого телевидения. За две недели до начала выборов работу телевидения разрешили, но к этому времени уже подготовлена жутчайшая провокация. Подготовлен монтаж записи некоего разговора, после чего возникло обвинение Бадри в антигосударственном заговоре и попытке свержения власти. Ему удалось выехать за рубеж, откуда проводить президентскую кампанию невозможно.
— Но и отравить его там, на Западе, — даже с помощью средств, не оставляющих следов в организме, — было не так-то просто.
— Это верно. Недаром в заключении лондонских медиков говорится, что смерть наступила в результате естественных причин. Общественность утихомирилась, на этом этапе такое объяснение многих успокоило. Но для меня, как для профессионала, этот диагноз — лишь указание на то, что ликвидация Бадри Патаркацишвили была проведена профессионально.
Вся “прелесть” этих препаратов как раз в том и заключается, что ни одна экспертиза мира не может их выявить. Я уверен, что и спустя время, которое будет затрачено английскими медиками на экспертизу, в организме Бадри не будет найдено никаких следов токсических веществ. Если же таковые все-таки будут обнаружены, это значит, что мы имеем дело с дилетантским подходом. Так было с Литвиненко. Ведь профессионалы понимают, что такой способ ликвидации спецслужбами не используется. А если используется, то либо профаном, либо все-таки спецслужбой, которая хочет показать след непрофессионала. Других вариантов нет.
Случай с Бадри свидетельствует о высочайшем профессионализме организаторов и исполнителей. Причем после смерти политического противника операция продолжилась. Обратите внимание, какой был запущен слух: мол, у Патаркацишвили сердце оказалось в страшно запущенном состоянии. Это у Бадри — 52-летнего мужика в расцвете сил! Между прочим, он находился под постоянным медицинским наблюдением. Да при его деньгах можно было в случае чего новое сердце пересадить, если собственное было в таком запущенном состоянии. Но в том-то и дело, что никто из близкого окружения Бадри почему-то ничего не знал о его якобы больном сердце.
— Но те, кто был с ним рядом в день смерти, говорят о том, что он пожаловался на боль в сердце…
— Все правильно: пришло время действия препарата. А он действует не через час. Препараты, о которых я говорю, начинают действовать через два, через три месяца, а то и через полгода. И когда такой препарат срабатывает, возникает вполне естественная картина — к примеру, будто сердце, оказывается, поизносилось.
— Не хотите ли вы сказать, что этот препарат мог быть применен еще в Грузии?
— Этого никто не знает — в Грузии или в Англии, когда Бадри приезжал туда за месяц до своей смерти
Этот препарат…
— ...Кажется, профессионалы называют их “препаратами отложенного действия”?
— Именно так. Он мог быть использован где угодно — там, где удалось подобраться вплотную к Бадри.
— Как вы полагаете — повлияет ли смерть Патаркацишвили на ситуацию в Грузии?
— Она уже повлияла. С одной стороны, нанесен тяжелый удар по политической оппозиции: она лишилась своего возможного лидера на предстоящих парламентских выборах, лишилась возможности консолидироваться вокруг Бадри, лишилась мощных финансовых и информационных потоков. В этом смысле урон, который понесла грузинская политическая общественность, невосполним. Он невосполним и с точки зрения человеческой.
С другой стороны, после смерти Патаркацишвили оппозиция стала умнее. Теперь она понимает, что борется с властью, которая не имеет ничего общего ни с демократией, ни со свободой, а эти слова — “демократия” и “свобода” — в устах Саакашвили и его команды после смерти Бадри звучат как циничная насмешка. Нынче ведь только маленькие дети в Грузии не говорят о насильственной смерти Бадри. И то если говорить еще не умеют.
Так что смерть Патаркацишвили нынешней грузинской власти еще аукнется. И очень скоро.

автор: Марк Дейч

Первоисточник: globalrus.blogspot.com »