На этой неделе в России были опубликованы данные исследования «РИА Рейтинг» о качестве жизни в российских регионах по итогам года. Представители списка аутсайдеров рассказали RFI, согласны ли они с такими оценками и почему.

«РИА Рейтинг» публикуется уже в шестой раз. Авторы принимают во внимание целый спектр критериев — от доходов населения и развитости инфраструктуры до количества высших учебных заведений, учреждений культуры, состояния экологии и уровня преступности. В общей сложности учитываются 72 критерия, разделенные на 11 групп. По совокупности результатов выяснилось, что самое высокое качество жизни — в Москве, а самым неблагополучным регионом России была призвана Тува. 

Тувинка Виктория Каранава не удивлена итогами рейтинга.

Виктория Карнава: У нас очень низкие доходы, самые низкие в Сибири, одни из самых низких в стране. Они были таковыми, таковыми остаются, потому что республика полностью дотационная, так как полностью отсутствует промышленность. 

Запускаются проекты, из федерального центра деньги отправляются, тратятся на какой-нибудь винно-водочный цех, шубную фабрику, кондитерскую фабрику, птицефабрику, молочную ферму. Они работают от силы год-два, потом почему-то резко начинают банкротиться. У нас почему-то все государственные предприятия обанкрочены и перешли в собственность чиновников. 

Коррупция, клановость, неэффективное управление
Например, министр финансов и глава приставов — родные братья. На все должности назначают исключительно своих, из числа родственников и друзей. Наш глава чувствует свою безнаказанность, потому что, что бы он ни натворил, приезжает наш знаменитый земляк, министр обороны, и все исправляет. Пожурит, поругает, отшлепает, и все равно сидит на своем месте.

Виктория Каранава: В среднем по республике это 10 тысяч рублей. А аренда однокомнатной квартиры стоит от 15 тысяч. Люди работают на двух-трех работах. У нас дороговизна продуктов, одежды и буквального всего из-за того, что у нас нет железной дороги. Нет своей промышленности. У нас очень высокая безработица. Потому что очень мало появляется новых рабочих мест. А если они и появляются, то только в государственных учреждениях. 

Практически не развивается малый бизнес. Усиливается отток населения из самой республики. Уезжают очень многие, не только русские, но и коренные жители, тувинцы. 

Например, у нас очень много врачей уехало в Красноярск, на Сахалин, на Камчатку. Очередь в садики у нас — огромная проблема, потому что после появления материнского капитала очень много стали все рожать. А из-за того, что очень мало строится объектов, не хватает садиков и школ. Поэтому везде огромные очереди. 

Со строительством у нас очень туго, железной дороги нет, и стоимость стройматериалов высока из-за этого. А также у нас сейсмоактивный регион, из-за этого не все подрядчики хотят здесь строиться: требования очень высокие, а выделяемые деньги — ниже, чем по России.

Виктория Каранава: Я не думаю, что они ничего не знают. Каждый год бывают громкие скандалы, например, с растратами федеральных бюджетных средств, они вспыхивают и на ровном месте сразу затухают.

Виктория Каранава: У нас очень большая проблема с сажей, потому что много частного сектора, где топят углем. Из-за этого стоит огромный дым, потому что столица расположена в котловане, ветра практически нет, сажа эта не выветривается и зимой, и летом. Из-за этого рост онкологии, мы на первом месте в России по туберкулезу, по заболеваниям верхних дыхательных путей. Говорили, что проведут газ, но все равно не проводят.

Из десяти регионов, замыкающих рейтинг, шесть находятся в Сибири и на Дальнем Востоке: помимо Тувы, это Чукотка (78), Бурятия (76), Еврейская автономная область (80), Республика Алтай (82) и Забайкальский край (81). 

Римма Колесникова, жительница столицы Забайкальского края города Читы, расположенного неподалеку от Китая, считает 81 место вполне справедливым.

Римма Колесникова: У нас много факторов, которые влияют на жизнь населения. Изначально, во времена СССР, было много всякой промышленности, но в 90-е годы процентов 95, наверное, закрылось. Так как нет никакой промышленности, нет развития края, работы, патриотизма как такового тоже нет. Села мигрируют в город, из города мигрируют дальше. Общего какого-то имиджа города нет, чтобы люди цеплялись за что-то. Я думаю, все справедливо. Экология тоже находится в не самом лучшем состоянии. Леса повырублены. Мне 30 лет, но я точно знаю места, в которых раньше был лес, а сейчас я не узнаю этот ландшафт в принципе. Как бы такое увядание общее.

Римма Колесникова: Она вся остановилась, а вместо этого людям ничего не дали, не дали никакую идею. Идея сама себя сформировала в 90-е годы под названием АУЕ (Арестанский удел един — RFI). Уголовная культура, она себя развила, и пока она единственная, которая была бы преподнесена населению в таком формате.

Римма Колесникова: Да, объединяющая идея. Была бы вместо этого какая-то объединяющая идея, хотя бы что-то, но ничего нет. Живите, как хотите. Все плохо, вот так. Никакой надежды.

Римма Колесникова: Пьют и воруют. Кто-то кого-то крышует, и так далее. Собирают деньги в тюрьму, грубо говоря, с малых лет. Это везде.

Римма Колесникова: Я вечерами по городу не хожу. Не рискую. Но на каждом углу у нас дешевые пивбары, в которых по 50 рублей все, чтобы можно было выпить там, устроить дебош, и ничего за это не будет. У меня очень мало выходов так, чтобы я шла одна по улице или с какой-то подружкой. Мы всегда вызываем такси, не рискуем. Потому что не знаешь, кого ты встретишь. 

Я вот для примера приведу: жители местные, коренные, в свой дом никогда не позовут кого-то незнакомого. Сейчас очень много приезжих военных с семьями, и девочки организуют услуги на дому, ты по интернету списываешься, приходишь на дом. Но ни одна из них не жила до этого в Чите. 

Понятно, что это менталитет каторжанского края, очень многие вышли из бандитов. Так не принято. Я сколько сама ходила к ним, говорю: вы, наверное, не из Читы? Нет, мы из Санкт-Петербурга, из Самары… 

У нас везде решетки на окнах до третьего этажа. Я сама недавно ездила в Санкт-Петербург и тетке своей говорю: как так, у вас почему решеток нет на первом этаже? Она спрашивает: а зачем? Я говорю: ничего вы не знаете про эту жизнь…

Римма Колесникова: Уезжают, магазины закрываются. Очень много мест — если едешь по городу, где что-то было, там теперь аренда. У нас было много настроено торговых центров не так давно, большая часть теперь стоит пустая. Малому бизнесу невыгодно, обороты небольшие, в отличие от тарифов на электроэнергию и тепло. Невыгодно. Все, кто может, закрываются и уезжают. Уезжают или в Санкт-Петербург и Москву, или в Краснодарский край, где тепло. У меня много знакомых, никто не оставляет своих детей учиться в Чите. В Новосибирск отправляют, Питер, Москву. Потом родители перебираются к ним, и все. Все, кто может, покупают квартиры себе уже не в Чите.

Римма Колесникова: Я не скажу, что в последнее время что-то изменилось. К лучшему — точно не вижу. По крайней мере, по тем вещам, которые на поверхности. Тот же лес. Его все меньше и меньше, а у нас деревообрабатывающие комбинаты так и не появились. А лес уходит и уходит в Китай. Ты стоишь возле железной дороги, а он идет составами и идет.

Римма Колесникова: Так как моя работа связана с поездками в край, я вижу, что там просто беда. Там просто ужас. Например, было население 15 тысяч, сейчас там в поселке 1400, было 50 тысяч — стало 15 (тысяч). То есть, вот эти малые поселения перебираются в город, из Читы уедут куда-то дальше, и все. Из чего будет состоять край, непонятно. Может, его и не будет.

Первоисточник: ru.rfi.fr »