Несмотря ни на что, я верю в людей. Один мусульманин выстрелил в меня во имя ислама. А двое других хирургов-мусульман  зашивали меня на операционном столе. А потому мой вывод таков: мы обязаны поддерживать мирное население всеми способами, сотрудничать, и не позволять радикалам ни с той, ни с другой стороны побеждать.

«Иерусалим город мира» — гласит надпись на визитке Иегуды Глика, сегодня депутата Кнессета, а еще совсем недавно личности более известной как борца за право евреев молиться на Храмовой горе, несмотря на соглашения статуса-кво. За эти идеи он пережил покушение  в 2014 году — нападение палестинского жителя Иерусалима, активиста организации «Исламский джихад».

«Я заказывал особую графику для всех формальных документов и визиток ,» — показывает мне  Глик. — Пришлось договариваться с пресс-службой Кнессета, оказывается это не так просто. Визитки всех депутатов должны быть определенного формата, с гербом страны на белом фоне . Но для меня было чрезвычайно важно превратить свою  канцелярию в островок мира на фоне парламентских трений в столице нашей страны. Каждый, кто приходит ко мне на встречу, видит этот символ на всех документах. А символика — будь она визуальная или языковая — влияет на наши поступки и мысли».

Мы встретились в тяжелые для Иегуды дни. Его жена, Яффи, находилась в коме после обширного инфаркта уже который месяц (Яффи Глик скончалась 1 января 2018 года, не приходя в сознание — прим.автора). Хотя вся жизнь этого человека и его семьи проходила не самым сладким образом. Яффи, жена Глика, была вдовой, когда супруги познакомились, матерью двоих детей. У пары появилось еще четверо общих детей, и еще двоих супруги усыновили. Один из сыновей родился с пороком сердца, а второй сильно пострадал при пожаре в детстве. Третий малыш потерял палец,  когда тяжёлая дверь ударила его по руке.

«Я репатриировался с родителями в 74 году, когда мне было 8 лет. Мы приехали из маленького провинциального городка Нью-Йорка в огромный мегаполис Беэр-Шеву,» — улыбается Глик.

«В то время Беэр-Шева была совсем крохотным поселением, все знали друг друга. Много лет мы собирались приехать в Израиль, и окончательной причиной послужило приглашение на работу, которое мой отец профессор Шимон Глик получил от представителей только что открывшегося медицинского факультета в университете имени Бен-Гуриона. Отец стал одним из основателей факультета и впоследствии работал зав.отделением в медицинском центре «Сорока». До сей поры он весь в работе, даже написал закон о правах больных в Израиле. Он по сути своей социалист и  до сих пор не согласен принимать больных в частном порядке.

— Я не очень хорошо помню. Учился я в ортодоксальной школе, речь об Израиле как о государстве не шла. Но что я помню точно, так это то, что в войну Судного дня на переменках все бегали с транзисторами, всех интересовало, что произошло за последние часы боёв на Святой земле. На иврите я не говорил, но читал и молился на этом языке. Честно говоря, всех, кто говорил на иврите без акцента, мы принимали за недостаточно религиозного. И когда уже в Израиле меня отдали в класс с восточными евреями,  вот так была обида…(смеётся).

Мои старшие брат и сестра репатриировались до того, как приехали родители. А мы уже за ними. Думаю, что поехать вслед за детьми — само собой разумеющийся шаг для родителей.

— Тотальный культурный перелом, если честно. Пришлось немало пережить в детстве. Я был маленького росточка, с американским акцентом, рыжий и до жути выделяющийся в классе выходцев из Марокко. Получал тумаков, будь здоров. И был очень одинок, до класса седьмого, я думаю. Поэтому не могу не прочувствовать переживания репатриантов. Вообще, лёгкой эмиграции не бывает в природе. Но что интересно? Дома всё время меня ждал заряд оптимизма от родителей. Когда я падал, мама мне говорила: «Ну слава господу, что не хуже». Эдакая еврейская система самокоучинга.

— Это подарок от моих родителей. Сегодня мне это более чем ясно. А будучи ребенком, я злился на них за этот переезд. Я это прочувствовал  снова, когда работал с детьми репатриантов и принимал новоприбывших из Эфиопии, стран бывшего Советского Союза, Южной Америки, особенно с молодёжью в зоне риска.

- Ещё до перестройки рав Штайндерт основал ешиву в Москве. (В этот момент он громогласно произносит на ломанном русском: «Следующая станция Звенигородская», чем очень веселит меня). Так вот там он открывает ешиву, для которой нужны были посланники из Израиля. Я вызвался на 2 месяца. Постепенно я втянулся в учёбу в московской среде. А тут грянула перестройка, и тысячи советских евреев потянулись в Израиль. В 90-м году вся страна была призвана на приём репатриантов.

Профессор Брановер в 80-х годах писал, что незачем тратить время на призыв советских евреев репатриироваться, а вот на  еврейское образование там как раз следует положить все силы и ресурсы. Потому как даже если железный занавес упадёт, больше чем 20 тысяч не приедет. Юлий Эдельштейн рассказывал мне, как он и Щаранский обратились к Пересу и Шамиру (во время ротации на посту глав правительства) с призывом подготовить министерства к многотысячной волне  репатриантов, но и тот, и другой скептически отнеслись к таким предупреждениям, заверяя, что никто и никуда  так быстро не соберётся. И тут такой бабах!!

— Государство было готово к обратному! Не приедут и всё. Но я обязан заметить, что все министерства быстренько пришли в себя. Арик Шарон тогда был министром строительства, и кто его знает, откуда он достал сотни тысяч «караванов» (вагончиков для временного жилья), целые районы были застроены ими по всей стране. Весь Израиль был как муравейник.

 

— Я был учеником ешивы, только демобилизовался из армии. В ешиве тоже организовали проект для репатриантов из СССР под руководством Баруха Бермана, человека необыкновенно талантливого. Он погиб в автокатастрофе. И рав ешивы, рав  Амиталь обратился ко мне с просьбой взять руководство проекта на себя. Ну а поскольку проекту требовался русскоговорящий консультант, мы нашли такого. Им стал Юлий Эдельштейн, основатель Сионистского форума, в тот момент студент педагогической лидерской программы «Мандель».

Позже Юлий баллотировался в областной совет Гуш Ацион, я руководил кампейном на его выборах.

— Безусловно. К счастью, мы тогда проиграли. Выиграй мы выборы тогда, Юлий бы до сегодняшнего дня  был председателем местного совета.

— Это уж точно. С тех пор организации, занимающиеся в той или иной степени репатриантами, росли как грибы. «Натив», «Ламед».. И я как минимум два раза в год как их представитель  посещал страны бывшего СССР: проводил седер в Песах, обучал ивриту. В Ленинграде, Москве, Харькове, Риге, Баку. Я даже обучал русскому алфавиту израильских представителей Сохнута. А здесь в Израиле в те годы все пребывали в эйфории.

Я помню «Операцию Антебе», я помню как Натан Щаранский спускался по трапу самолёта на эту землю, я встречал эфиопских евреев, помню как бомбили ядерный реактор в Ираке и то, как Израиль впервые обыграл ЦСКА
Еврейская гордость мне не чужда. Опыт и память этих событий формирует и объединяет людей. И когда я оглядываюсь назад лет на 20, я не замечаю ничего, что приближалось бы к событиям тех лет по мощности, по идеологии…

Этой народной гордости своей нацией очень не хватает современным израильтянам.  Лично для меня последним таким событием является репатриация советских евреев.

Не знаю, все ли понимают, как эти люди изменили Израиль. Есть сферы, которые кажутся всем сегодня обычными, например, гимнастика! Ну, не было этого до их приезда! Или к примеру, инженер железнодорожных путей. Ну кто слышал здесь о такой профессии? Вот недавно выезжал с министром Кацем на один из строящихся проектов: все рабочие, до последнего, говорят на русском языке. А кто здесь в 70-х знал, что вообще такое туннель? А это не сто лет назад между прочим.

— Наверное, да. Может быть, когда поезд из Иерусалима в Тель-Авив долетит за 28 минут и граждане смогут им воспользоваться, я смогу согласиться с вами.

— Кроме всего прочего, я — экскурсовод. Иногда я встречаю туристов, которые возвращаются в Израиль с визитом спустя 10-15 лет. И они говорят как страна изменилась в лучшую сторону, что её не узнать. В такие моменты я напоминаю себе, что страна растёт, развивается
Не Микронезия уже. Гордость есть. «Вау?» К сожалению, нет.

— Пути господни неисповедимы. Это не всегда было так. Совсем нет. До 2005 года я работал в Министерстве репатриации. Я подал в отставку в знак протеста против программы размежевания в Газе. Всё это мне напомнило убийство Рабина, разлом в израильском обществе. Все газеты тогда пестрели сообщениями, что государственный чиновник уволился в знак протеста. А в то время в иерусалимском музее «Махон а-микдаш»  искали человека на должность генерального директора и предложили её мне. Для меня это стало кардинальной переменой, я это не планировал.

— Абсолютно. Я видел в этом административную  должность. И проникся этой темой. Каждый день я приезжал на работу в Иерусалим. Я всё чаще присутствовал на Храмовой горе, я наблюдал, изучал происходящее. На каком-то этапе я почувствовал, что исчерпал интерес к деятельности в музее. Мне надоело заниматься бумажками. Я хотел заниматься людьми. Я выучился на экскурсовода и стал сопровождать группы на Храмовую гору. В это время ситуация там ухудшалась и накалялась, исламистское движение подстрекало арабское население к насилию.

Я создал Фонд наследия Храмовой горы, в рамках которого моей задачей было привести как можно больше людей на это место. Я перевёл все брошюры фонда с иврита на английский, русский и даже китайский языки.

- В этом вся моя жизнь. Я всегда чувствовал «запах крови» в воздухе. Я чувствовал, что что-то произойдёт. Я заявил в полицию об угрозах, но там не было принято никаких мер. Раед Саллах всё время приезжал на Храмовую гору и в стиле владельца  плантаций разжигал ненависть к еврейскому населению, абсолютно безнаказанно. 

Я был в Кнессете десятки раз , я пытался объяснить свою позицию, я умолял принять меры, но ничего не помогало. Только в нынешней каденции правительства наконец это движение (исламистское) было объявлено незаконным, а Раед Саллах был арестован. А с 2009 по 2014 были очень тяжёлыми годами. И пиком, конечно, стал октябрь 2014, когда меня попытались убить. За 2 дня до этого я был на одной из комиссий Кнессета и сказал, что прольётся чья-то кровь…Никто не прислушался к моим словам.

— Я стал увереннее, моя точка зрения только укрепилась.

— Я выжил. Я ведь выжил! Я проверял с утра в википедии, там написано, что я жив! Если серьёзно, то после случившегося мне стало ясно, что ситуация в стране совсем не красочная. Что насилие  — это прямая угроза израильской демократии. Я — активист и действую в рамках закона. 

Меня пытаются убить из-за моей деятельности. Когда я пришёл в себя после нескольких недель в больнице, я понял, что поддаваться террору нам нельзя. Это не просто теракт. В меня стреляли именно из-за того, что я делал то, что делал — и из-за того, что утверждал то, что утверждал. И это ставит демократический строй под угрозу: выстрел в того, с идеологией которого ты не согласен. Здесь должна проходить красная черта. И несмотря ни на что, я верю в людей. 

Один мусульманин выстрелил в меня во имя ислама. А двое других хирургов-мусульман  зашивали меня на операционном столе, и думается мне, что они вознесли ислам в сто крат. А потому мой вывод таков: мы обязаны поддерживать мирное население всеми способами, сотрудничать,  и не позволять радикалам ни с той, ни с другой стороны преобладать на фоне других. 

Нужно беспокоиться о том, что те кто учится, работает, строит, чувствовали, что они не одни, не дать им оказаться на стороне террора. А этого можно добиться только совместными действиями, экономической поддержкой, развитием инфраструктур в арабском населении. Это я говорю как человек правого мировоззрения  в политике. Но не забывать подвергать наказанию тех, кто этого заслужил. Борьба с террором должна быть бескомпромиссной .

— Я не могу позволить себе ожидать от них чего-либо, это люди, которые должны гордиться собой. Так гордитесь собой! За такое короткое время в Кнессете появились представители русскоговорящей общины, например, Марина Солодкин и Юрий Штерн, для которых у меня есть только самые добрые слова (да благословенна их память). Эти люди трудились от всей души на благо своей общины. 

Кроме того, ваша любовь к знаниям, музыке, литературе, театру, ваше  трудолюбие всегда будут примером для всех израильтян. Обязательно передайте эти качества детям, это ваше наследие израильской молодёжи. Наследие, которое перейдёт к ним. Читайте «Правду» ( Не очень понятно, для чего — прим. редакции РеЛевант), но пусть в вашем доме будут и газеты на иврите. Интересуйтесь. Передайте ваш интерес к образованию другим поколениям. Нет ничего важнее для столь молодого народа. 

— В последние годы мы и страна — в ужасном положении. Я говорю о поляризации общества, о бескультурной полемике между нами, одни обвиняют других, и может быть, не без причины. Только вот мы не видим друг друга, а видим исключительно себя. И слушаем только себя. А потому другие  сразу становятся чудовищами. В этом состоит самая страшная угроза израильского общества. 

И это важно — искать решение этой проблемы — не менее важно, чем заниматься   экономикой и безопасностью. Мы должны научиться слушать друг друга, уважать другие мнения. Прекратить говорить: «Единственное решение проблемы — это…». 

Любое решение возможно, и оно всегда не единственное. И даже если я с ним не согласен, мне следует его уважать. Идеальных решений быть не может. Давайте постараемся стать более доброжелательными, поощрять друг друга добрыми словами. Только так можно обыграть оппонента, причём намного быстрее, чем криками и агрессией. Мы никак не можем продолжать жить  друг с другом без общей добродетельной энергии. Мы обязаны этим друг другу.

Первоисточник: relevantinfo.co.il »