|
Имеет ли значение численность протестных акций Навального? Почему силовики «наехали» на Роскомнадзор? Зачем Россия сокращает военные расходы? На эти вопросы RFI ответила доцент кафедры государственного управления РАНХиГС Екатерина Шульман, комментируя последние политические события в России.
«Страх одних крокодилов перед другими» — так назвала суть российской системы «сдержек и противовесов» политолог Екатерина Шульман, отвечая на вопросы RFI о событиях российской политики минувшей недели.
RFI: Екатерина, насколько, на ваш взгляд, предсказуема массовая смена губернаторов в первой половине осени?
Екатерина Шульман: Полезно помнить, что наиболее интенсивно смена губернаторов проходила при президентстве Медведева, когда меняли избранных губернаторов — по популярной тогда терминологии, политических тяжеловесов: Лужкова, Шаймиева, Чуба в Ростовской области. Потом было еще несколько волн. Предыдущая была достаточно недавно, когда возвращались выборы губернатора после перерыва и переназначалось некоторое количество региональных руководителей с тем, чтобы они могли пойти на выборы и их выиграть. Чем интересна нынешняя волна: все кадровые перемены анонсируются достаточно заранее. Если элемент неожиданности есть иногда в назначениях, то в отставках его нет никогда. Список «проблемных регионов» известен, он есть в любом рейтинге выживаемости губернаторов.
А экс-губернатор Красноярского края Виктор Толоконский говорит, что испытал шок от своей отставки.
- Я не защищаю эту кадровую политику как особо разумную и эффективную. Целеполагание ее понятно: политическая система должна как-то приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам, к не улучшающейся экономической ситуации и трансформирующемуся социальному запросу, готовиться к опасному выборному и поствыборному периоду. Поэтому те управленцы, которые у системы не вызывает доверия, меняются на тех, кто воспринимаются ею как более эффективные. А то, что кто-то считал, что находится в зоне безопасности, и все рейтинги врут, это вопрос его индивидуального восприятия реальности.
Почему Турчака с его неоднозначной репутацией выдвигают на руководящий пост в «Единой России»?
- Его отставка укладывается в общую логику, в Псковской области плохая ситуация, и это давно известно. Согласно основному закону нашего местного феодализма, совсем уволить его нельзя, надо дать что-то взамен. На мой взгляд, это место гораздо менее наполнено какими-то сущностными властными ресурсами, чем предыдущее. В регионе есть бюджет, живые люди, аппарат управления. В партии аппарат сравнительно невелик, предвыборные бюджеты существуют, но распоряжается ими отнюдь не секретарь генсовета единолично, и вообще это структура коллективная, в ней много кланов и групп влияния.
Как вы считаете, есть ли нечто показательное в том, что 7 октября на акцию Навального вышло не так уж много участников?
- В кампании Навального самое важное — система региональных штабов, та сеть, которую он создает. Для того, чтобы эта сеть функционировала, штабы должны работать и проводить регулярно какие-то акции. Их основная работа — это сбор подписей и их верификация, но публичные манифестации тоже необходимы. То есть, если вы структура, вы должны работать, вы должны тренировать сотрудников, демонстрировать себя внешнему миру. Это важно. А подсчеты, сколько пришло — это, по-моему, уже от лукавого. Ошибочно предполагать, что численность должна либо идти по нарастающей, либо по убывающей линейно. Это работает не так. Успех каждой конкретной акции зависит от множества обстоятельств. В случае с 7 октября я бы обратила внимание на то, что во время самих митингов никого не разгоняли, но перед этим, во время и после этого была серьезная атака на штабы, на их координаторов, руководителей и сотрудников.
Леонид Волков считает, что это сигнал, будто бы Кремль решил допустить Навального на выборы.
- Пока я шансов не вижу, изменений в этом отношении не наблюдаю. Мне кажется, что та работа, которую он проводит, была бы точно такой же, если бы он точно знал, что его не допустят, или точно знал, что допустят. Он делает то, что должен делать политический лидер. Жизнь кончается не завтра, как в известной советской песне. 2018 год — не конец света, эти выборы не последние. Когда будут следующие, мы не знаем, поэтому процедурный вопрос регистрации не представляется мне ключевым.
Когда завершится хайп вокруг «Матильды»? На этой неделе о фильме высказался патриарх, Поклонская вновь обратилась к Чайке, прошла информация, что телеканалы отказываются рекламировать картину.
- Не вижу здесь содержательной части. Если за всем этим информационным мусором и есть нечто сущностное, то, насколько я понимаю, это борьба внутри РПЦ, где есть силы более радикальные и фундаменталистские, чем действующий патриарх, и у них имеются связи, интересанты, духовные дети, в силовых структурах и администрации президента.
Россия собирается сокращать военные расходы: с 6 трлн в 2016 году до 4,9 трлн в 2020. Почему вдруг?
- Во-первых, все больше расходов и доходов федерального бюджета покрывается секретными статьями. Уже около 20% всех статей в той или иной степени засекречено, появляются новые секретные статьи и закрытые приложения к тексту федерального бюджета. В частности, засекречена часть бюджетных трансфертов регионам. Что касается военных расходов: в 2016 году они достигли абсолютного максимума за весь постсоветский период, до 27% общих расходов бюджета. Это тогда напугало многих — и внешних наблюдателей, и внутренних. Потому что это совершенно неподъемные для экономики расходы. Судя по всему, это было закрытие контрактов предприятиям ВПК. Мы, видимо, рассматриваем продажу оружия всему миру как возможный источник будущих заработков. В 2017 году эти расходы меньше, и если смотреть на ближайшие три года, то действительно эта кривая расходов идет вниз. Почему они снижаются? Экономика не в состоянии их выдержать. Но надо иметь в виду, что за годы роста расходов экономические и политические группы, связанные с армией и ВПК, стали очень могущественными и влиятельными лоббистами, поэтому урезать их аппетиты нелегко. Давайте посмотрим по итогам 2017 года, сколько реально эти отрасли получили в сравнении с 2016-м, произошло ли на самом деле снижение.
Валентина Матвиенко заявила, что Россия не будет исполнять решений ЕСПЧ, если ее не допустят к избранию главы ПАСЕ. Это может закончиться тем, что мы выйдем из Совета Европы?
- Тут видно, что уходить мы не хотим, а хотим все время торговаться — пока без особенного успеха, но, по крайней мере, пытаемся. Наша политическая система боится изоляции. Она любит изоляционистскую риторику, антизападную, антиамериканскую, все эти старые добрые мотивы из «Международной панорамы», но она хочет не окукливаться, а, наоборот, во всем участвовать. Поэтому я сомневаюсь, что мы добровольно откуда-то выйдем — скорее создадим условия, чтобы нас исключили, а мы бы потом жаловались на репрессии и насильственную изоляцию.
Как вы думаете, что стоит за «наездом» силовиков на Роскомназдор?
- Единственное, что я могу сказать — ни одна государственная структура, силовая или воображающая себя силовой, не может чувствовать себя в безопасности. Это, конечно, плохая замена правовому государству, но это некоторая система сдержек и противовесов, которая всех этих крокодилов немного ограничивает страхом перед другими крокодилами.
Александр Валиев
|
Навигация по порталу: 
