…Ты вся горишь в огне, - следовало бы добавить, переиначивая популярную в России песенку про Трансвааль времен англо-бурской войны. Однако в процессе грандиозных военных игр «Запад-2017» (14.09-20.09) гореть в огне предстоит не давно не существующему бурскому государству, а некой ранее никому не известной стране Вейшнории.

Откуда что взялось? Дело в том, что маневры «Запад-2017» захватывают преимущественно территорию Белоруссии. И поскольку они пугают страны НАТО, то те адресовали белорусской стороне кучу вопросов. В конце концов, сведущий о российском сценарии начальник генштаба союзного государства раскололся и на пресс-конференции в конце августа выложил диспозицию.

Кратко суть такова: вредные страны Lubenija (представляет часть территории Польши, но захватывает и кусочек нынешней Литвы, как раз там, где желтая стрелка из Калиниградской области проходит) и Vesbarija (остальная территория современной Литвы) вроде как начали действовать по сценарию гибридной войны. На северо-западе Белоруссии не без их участия образуется анклав – та самая Вейшнория (слово литовское, означает что-то похожее на «хлебосольная»). Дальше все туманно, но легко догадаться, что анклав получает внешнюю поддержку (не исключая военной) и, скорее всего, провозглашает независимость. Ну а затем доблестные союзные силы давят сепаратистов и вступают в бой с вооруженными силами агрессоров в лице тех самых Lubenija и Vesbarija. Подключается ли к этим двум кто-то еще, тоже неизвестно. Но силы с противоположной стороны собраны явно немалые.

У экономистов, занимающихся интерпретацией исторических процессов, есть теория, которая на английском называется path dependency. В русском переводе она звучит очень неуклюже – зависимость от траектории предшествующего развития. Однако есть и ее краткое название, не уступающее по своей лаконичности английскому родителю, – эффект колеи. Предложил его известный российский экономист Александр Аузан (ныне декан экономического факультета МГУ). Правда, в частной беседе не скрывал, что такой вариант подсказал ему один его студент, видимо, имея в виду известную песню Владимира Высоцкого.

В чем же этот эффект заключается? В том, что прошлое (и нередко очень далекое) не растворяется в небытие, а живет и передается из поколения в поколение через ментальные модели «правильного» социального порядка: убеждения о том, как должно быть устроена общество. На каких-то исторических отрезках оно подобно огню в глубине торфяника: снаружи не видно. Но как только наступают резкие перемены, пламя может вырваться на поверхность на значительных площадях.

Обратимся к изобретенной генштабистами Вейшнории. Надо признать, что они ее не с бухты-барахты взяли. Андрей Илларионов отметил уже две ее особенности: во-первых, это территория с наибольшей долей польского населения, и во-вторых, как следствие, с наибольшей плотностью католических приходов на территории Белоруссии. Кроме того, в этих землях на президентских выборах 1994 г. белорусский националист Зенон Позняк собрал самый большой процент голосов (на всех последующих президентских выборах, как известно, выбирали не президента, а Александра Григорьевича).

Добавлю и от себя кое-что. Вся эта территория входила в состав польского государства между I и II мировыми войнами. И как бы ни менялся состав населения, эти области полностью не были лишены коренной его части. В современной Белоруссии вряд ли признание себя поляком дает какие-то преимущества. Скорее, наоборот. И при этом примерно четверть населения Гродно официально числится польским. А в другом «вейшнорском» городе, Лида, так и около 40. А это не московитская ментальность. И, более того, ее антагонист.

Теперь о личных впечатлениях, которые дают обычно больше информации, чем книжные сведения. Посетил этим летом Гродно (столицу гипотетической Вейшнории). Воскресенье, без десяти девять. Главный католический храм святого Франциска Ксаверия. Полно собравшихся на мессу, которая начинается в 9.00. Человек 500 – 600, не меньше. И еще идут и идут. И это никакой не католический праздник. По лицам же видно, что все здесь, как говорится, от души. Совсем не те персонажи, кого в России начальство кнутами и пряниками выгоняет пройтись под хоругвями.

Более того, белорусы в этих местах тоже в значительной своей части католики. Обзавелись картами поляка (что-то вроде вида на жительство в Польше) и менее всего хотят разделять с Россией бремя ее геополитических амбиций. Бывают они в Польше чуть ли не каждый месяц, а Москва для них то же, что и Нью-Йорк (картинка в телевизоре). И если вернуться к той самой мессе. Подумалось вот что: только ли богу отдают дань гродненцы? Вспомним, что в коммунистические времена в Польше и Литве в религиозную оболочку прятался национальный и политический протест.

Что еще позволяет думать о скрытом протесте? Названия большинства улиц – это back in the USSR. Однако под каждой табличкой с официальным названием в начале улицы висит другая. На ней наименование той же улицы в польский период и при царской России. Если бы только в польскую эпоху – то вызов был бы слишком очевиден. Ясно, что топонимика Российской империи в данном случае играет роль прикрытия (мол, историю для туристов восстанавливаем). А весь смысл – в польском имени. И делает это ведь не какая-то белорусская оппозиция (у нее никаких полномочий нет, даже на такие таблички), а местное начальство. Инакомыслие про запас.

Город в целом чистый, по большей части обустроенный, ухоженный. Иногда кажется, что находишься в какой-то европейской стране среднего достатка. Вроде Словакии. В России же, даже если город при деньгах, то в двух шагах от центра начинается то, что можно емко выразить не очень красивым словом "срач". Кто не верит, предлагаю посмотреть проект «Граница» блогера Варламова и сравнить, например, Нарву и Ивангород.

Самое интересное же – это тот эффект, который произвела фэнтези российского генштаба на жителей региона. В сети появились все атрибуты нового государства Вейшнория – флаг, герб, гимн, паспорта, валюта и пр. Описывается даже государственное устройство. Погуглите – сами убедитесь.

В общем, генштаб попал в нервную точку. И вызвал бурный подъем чувств, относительно которых Россия предпочла бы их отсутствие. Забыли наши военные стратеги вынесенную в заголовок раздела поговорку. И я не удивлюсь, если эта игра даст старт обострению региональных проблем внутри Белоруссии. Гродно и Лида отличаются от Витебска и Могилева приблизительно так же, как Львов и Черновцы от Донецка и Луганска.

В странах Балтии и Польше выражают беспокойство не перерастанием маневров в прямое нападение на них, а проведением под их предлогом тихой оккупации Белоруссии. Российские войска, мол, войдут в страну, а выйти – забудут. И создадут, тем самым, с одной стороны, мощный кулак у них под боком, а с другой – станут чем-то вроде Черноморского флота в Крыму до 2014 г., или же, точнее, Красной Армии в странах Балтии в 1939 – 1940 гг. вплоть до насильственного превращения их в т.н. «советские республики». Если только страна дернется в сторону Запада, то тут же будет чем остановить этот «пагубный» дрейф.

Белорусская дилемма на самом деле есть в первую очередь дилемма самого президента Лукашенко. Он обречен на пожизненное правление или, как вариант, передачу власти под конец жизни сыну Николаю. Все автократии испытывают стремление стать династическими монархиями и даже неявно становятся таковыми: Кимы – в Северной Корее, Асады – в Сирии, Алиевы – в Азербайджане. Каримова дочка подвела, да и не годится женщина там на престол. Что будет в Таджикистане и Казахстане – посмотрим.

В то же время такая политическая модель в Белоруссии не может не опираться на мощную поддержку извне. Лукашенко с большой вероятностью потерял бы свой пост еще в далеком 1996 г., да еще с обвинениями в попытке государственного переворота. Спасла его помощь России в критический момент, которая была тогда подана под предлогом «посредничества» в переговорах между ним и парламентом. А далее России пришлось взять соседнюю страну на содержание. Кроме поставок дешевых углеводородов, мы периодически слышим о предоставлении кредитов по государственной линии, но никогда не слышим об их возврате. Для этого предоставляется новый «кредит».

На этом Лукашенко выстроил свое «экономическое чудо». Однако в последнее время все больше становится примет того, что он примеривается к роли бывшей Югославии – пытается стать чем-то вроде посредника между Россией и Западом в их извечном конфликте, а не просто марионеткой Кремля. Более того, играть на этом конфликте. При этом он понимает, что у него власти хоть и куда больше, чем у любого российского губернатора (кроме Кадырова), но, по всей видимости, меньше, чем в свое время у Януковича. И это очень обидно для самолюбия и властных амбиций.

Вейшнория стала напоминанием не только Западу о том, что Белоруссию Москва никому не отдаст, но и самому Александру Григорьевичу: не дай бог тебе стать этой самой Вейшнорией. Или даже чем-то подобным. Мелкие пакости, вроде «белорусских» морепродуктов на московских прилавках или пятидневного безвизового режима для иностранцев, мы терпеть еще готовы. В то же время предпочитаем (и строго об этом заявляем), чтобы нефтепродукты из полухалявной российской нефти шли на экспорт через Усть-Лугу, а не через Вентспилс и Клайпеду. Правда, это все еще предмет торга. Но не является таковым общий вектор: категорически нельзя пересечь «двойную сплошную» в форме реальной интеграции с чуждой для Москвы цивилизацией. Никаких там соглашений об ассоциации с ЕС не потерпим.

И последнее. Главная проблема в том (и для Лукашенко, и для Москвы), что «вейшнория» никуда не денется. Внутри самой Белоруссии заложен потенциальный конфликт двух несовместимых социальных порядков. И пусть он не столь очевиден и силен, как внутри Украины, но, тем не менее, он есть. И – неустраним. Генштаб же придал ему хоть и игровые, но вполне конкретные очертания. Хотелось бы напомнить ему, что исторические призраки отличаются от прочих призраков одним: они иногда очень неожиданно оживают.

Первоисточник: fontanka.ru »