«Впервые в истории государства Кнессет ввел институцию референдума. И, хотя речь идет о референдуме по строго определенному вопросу (отступление и территориальные уступки – В.Л.), вполне может быть, что у него возникнет проблематичный прецедент в других областях. Этот закон ограничивает правительство и делает его зависимым от санкции Кнессета, потому что любое соглашение должно быть принято большинством в 61 голос и обусловлено результатами последующего референдума.

Принятие закона, впервые обязывающего проводить референдум, завершило дискуссию, начатую еще в 50-х годах по поводу немецких репараций. Теперь осталось узнать, в какой мере и с какой скоростью этот закон распространится на другие области. Поэтому ему и противятся многие эксперты, видя в референдуме слишком категоричное решение проблем и заострение споров и напряжения в обществе, которое и без того давно поляризовано».

Со своей стороны, «Йедиот» опубликовала подборку мнений за и против закона о референдуме, объединив местных журналистов со спецкорами. Так, Эльдад Бек из Берлина выступает «за», и добавляет:

«Как и в большинстве европейских стран, проводящих референдумы, желательно забрать у политиков решение об их проведении и передать его непосредственно в руки народа. Иными словами, инициатива проведения референдумов будет исходить от групп, продвигающих определенный вопрос, и они должны будут собрать необходимое число подписей граждан (полмиллиона или миллион), которые поддержат проведение референдума».

В то же время Боаз Арад из Пекина выступил против референдума, сославшись на опыт жителей Тайваня, которым в 2004 году на первом референдуме в истории государства предложили ответить на два вопроса. Первый – «Исходя из того, что Китай откажется убрать ракеты, нацеленные на Тайвань, согласны ли вы с тем, что правительство Тайваня должно и дальше запасаться противоракетным оружием?» Трудно придумать более идиотский вопрос – с каких это пор избранное правительство должно просить у избравшего его народа разрешение закупать оружие? Второй вопрос был не менее дурацким – «Согласны ли вы с тем, что правительство Тайваня должно вести переговоры с Китаем для создания стабильных и гармоничных отношений между двумя государствами?» Более 90% избирателей ответили «да» на оба вопроса. Но менее 50% обладателей права голоса приняли участие в референдуме, что по закону сделало его недействительным и все бюллетени пошли на помойку. Крис Патон, бывший британский губернатор Гонконга, как-то сказал, что «правительства, проводящие референдум – это слабые правительства». Это касается не только Тайваня, но и другого государства, находящегося в похожем положении, с которым вы знакомы гораздо лучше».

Против закона о референдуме выступила Ариэла Рингель-Хоффман, считая, что «он снимает ответственность с правительства и вместо того, чтобы быть рабочим инструментом, становится стильной вещицей для прикрытия голой задницы. Не говоря о том, что пока совершенно неясно, что делать в случае ничейного результата? И это еще до того, как мы задали не менее важный вопрос: кто будет принимать участие в референдуме – евреи и арабы, или только евреи?

Тот факт, что этот механизм работает в Швейцарии, не имеет к нам никакого отношения. Верно, что этот инструмент может облегчить дело премьер-министрам, но он же наносит удар по статусу правительства, по его праву и обязанности вести переговоры, добиваться наилучших соглашений и принимать решения. А то, что вредит правительству, неизбежно подрывает его законность и доверие народа».

Тогда как Йоаз Хендель поддержал закон, написав, что после его утверждения «в воздухе носилось много пустопорожних девизов и клише, и лишь одна очевидная истина осталась в тени (под угрозой политкорректности) – опасение противников референдума, что народ проголосует против них.

Итак, дамы и господа, живущие среди своих и чужих ошибок и заблуждений: вопреки обилию ученых разъяснений закон о референдуме по поводу Иерусалима и Голанских высот призван предотвратить ошибки и сохранить израильскую демократию. В мировой истории осталось слишком много демократических лидеров, которые присвоили себе свободу принять решение о прекращении демократии в собственной стране.

Лидер может принять решение, но он связан законом. Для этого и предназначен закон о референдуме – чтобы прояснить, что в Государстве Израиль есть красная черта. Большинство решений у нас принимаются и будут приниматься правительством и Кнессетом, и среди них – судьбоносные решения о мире, отступлениях и войне.

Достижение закона о референдуме в том, что любого руководителя, который завтра утром захочет изменить характер государства или отказаться от целых районов, не обращая внимания на существование национального согласия, этот закон обяжет узнать мнение миллионов ошибающихся граждан».

Моше Аренс из «Гаарец» напомнил известную историю, как «в 1981 году, в ответ на американскую критику израильского правительства, Менахем Бегин вызвал к себе посла США в Израиле и заявил ему: «Израиль – не банановая республика». После чего израильско-американские отношения неожиданно резко улучшились. То же самое произошло в бытность на премьерском посту Ицхака Шамира, который не пошел ни на какие уступки и удостоился уважительного отношения президента Рейгана. Тогда Израиль показал свою независимость.

Сегодня же похоже, что у нас нет такой вещи, которую не выставили бы на продажу. У принципов и обещаний уже нет никакой ценности. Поэтому мы превратились в банановую республику. Если Нетаниягу уверен, что его беспринципное поведение принесет ему уважение и дружбу американского правительства, он совершает грубейшую ошибку. Ему определенно стоило бы поучиться у Бегина и Шамира.

Это – не первый случай, когда американцы проявляют полнейшее непонимание ближневосточной действительности. Те, кто уверяют, что можно положить конец конфликту путем переговоров с Абу-Мазеном, просто тешат себя иллюзиями.

Даже, если будет принято решение о дополнительном моратории, мы можем ожидать со стороны американцев нового прессинга и новых стимуляторов. Нетаниягу поднялся на скользкий склон, и даже не заметил, как покатился вниз со страшной скоростью».

Раанан Гисин написал в «Маарив», что «политика Нетаниягу в отношении моратория и границ будущего палестинского государства напоминает такой экстремальный вид спорта, как перепрыгивание с одной крыши на другую. Так он допрыгался до самой высокой крыши – установления постоянных, обороняемых границ между Израилем и Палестиной. В отличие от молодых экстремалов, прыгающих по крышам небоскребов, у Нетаниягу есть страховка – четыре сети, связанных друг с другом:

1) Внутриполитическая, которая, по всей вероятности, даст ему необходимое большинство в кабинете и в правительстве;

2) Политико-коалиционная, которая даст ему автоматическую поддержку «Кадимы» вместе с поддержкой СМИ и общественности;

3) Стратегическо-американская – самая сильная страховочная сеть, основанная на общих угрозах (Иран, террор);

4) Американо-политическая сеть, основанная на поддержке Израиля Конгрессом и Сенатом, а также стабильной поддержке американской общественности.

Так что прыгать Нетаниягу может. Ему хватит и акробатических способностей, и средств, и страховки. Вопрос только в одном – осмелится ли он?»

Под заголовком «На сцене – Биби» Эльяким Хаэцни из «Йедиот» задается вопросом, как трактовать последние заявления Нетаниягу по поводу моратория. «Надо ли считать все это выдумкой, которая улетучилась, когда ему потребовалось доказать ее в письменном виде, или американцы передумали?

В пользу американцев говорит упрямство, с которым Нетаниягу продолжает рекламировать мораторий даже после того, как мешок с американскими подарками оказался пустым. Так кто же наш глава правительства – фантазер, живущий в мире иллюзий, которому достаточно разговоров о разрешении строительства в Иерусалиме, в то время как на практике строительство заморожено? А, может, он нам просто врет?

В октябре 2006 года, в годовщину убийства министра Рехавама Зеэви, Биньямин Нетаниягу сказал с трибуны Кнессета: «Когда он был министром в моем первом правительстве (…) он приходил ко мне перед заседанием или после него с вопросами и предложениями, и говорил, что не согласен с тем или иным шагом…»

Разве что в действительности Зеэви никогда не был министром в правительстве Нетаниягу, поэтому никак не мог подходить к нему ни с какими вопросами и предложениями, и все, что Нетаниягу «помнил», было плодом его фантазии.

Те, кто симпатизируют Нетаниягу, скажут, что он не лжет, а играет роль, как актер на сцене. Ведь актер, играющий Юлия Цезаря или Гамлета, не лжет, а дает представление. И, если он – хороший актер, он так сольется с образом и войдет в него, что этим перевоплощением сорвет бурю оваций. Что приводит нас к вопросу: а вдруг весь мешок американских подарков – это тоже только представление?

При всех растущих противоречиях между заявлениями и фактами, между обещаниями Нетаниягу и обязательствами их выполнения, напрашивается вопрос: какова его связь с действительностью? Надо ли считать все, что мы слышим от главы правительства, ложью или выдумкой, умышленным введением в заблуждение или «только» игрой?

И главное – что опаснее?»

Ари Шавит из «Гаарец» задал другой вопрос: «Неужели кто-то все еще надеется, что в будущем у нас появится глава правительства подобный Черчиллю или Бен-Гуриону? Неужели кто-то все еще верит, что у нас будут такие государственные мужи и военачальники, как Игал Алон и Ицхак Рабин? Никаких шансов. Дурной огонь, спаливший все дубы и сосны, оставит нам одни лишь колючки».

После того, как под угрозами ШАС правительство провалило в Кнессете собственный законопроект для борьбы с девушками, уклоняющимися от военной службы под предлогом своей полнейшей религиозности, уже упомянутый Йоаз Хендель из «Йедиот» опубликовал статью «Когда еврейство – это только предлог»:

«На этой неделе мелкая и мошенническая политика снова одержала верх над правильным и честным. Такой законопроект все сионистские партии (и ультраортодоксальные тоже) должны были принять обеими руками. Освобождение девушек по религиозным соображениям без всякой связи со степенью их подлинной религиозности – это историческое извращение, которое в последнее десятилетие выросло до неимоверных пропорций настоящего бича. Казалось бы, логично предполагать, что все партии в Кнессете объединены общим интересом покончить с этим позорищем. Но нет. Оказываются, есть те, кого совершенно не интересует суть дела.

Лично я уверен, что не случится ничего страшного, если все девушки пойдут в армию. Сегодня в ЦАХАЛе есть достаточно религиозных подразделений, где можно носить юбку, молиться, и даже воздерживаться от контактов с начальством мужского пола. В любом случае та, которая чувствует, что хаки ей не к лицу и входит в конфликт с религиозными установками, может получить освобождение и пройти альтернативную службу. Этот вариант не оптимальный, но терпимый.

Проблема в этом процессе состоит в том, что освобождение религиозных девушек открыло дверь для всех потенциальных «уклонистов», которые ищут удобный повод избежать исполнения своего гражданского долга. Заштатные чувихи неожиданно превратились в 18 лет в специалисток по Каббале. Начинающие парикмахерши вдруг надели парики. Короче, ни Торы, ни традиций. Максимум – трефной костюм на Пурим.

Как раз с таким явлением и должен был воевать новый закон: отделить подлинно религиозных от религиозных дилетанток. Армия, может, и сумеет обойтись без «уклонистов», но они нужны нам, гражданам. Девушка, которая не вносит свой вклад в общество, в большинстве случаев превратится для него в бремя.

Я полагаю, что депутаты ШАС – тот самый хвост, который крутит собакой – вообще не думали о последствиях своего сопротивления новому закону. Ведь у них еврейство – всего лишь декларация».

В статье «Политик номер один» Иммануэль Розен из «Йедиот» написал о неведомом миру и совершенно уникальном явлении: раввине, который заправляет политикой всего государства. И кто же это? Ясное дело, духовный вождь ШАС Овадья Йосеф.

«В израильской политике, лишенной стабильности,– пишет Розен – в которой не удерживается ни одно правительство, и ни один глава правительства не усидит на посту больше, чем полтора срока, рав Овадья Йосеф остается островом стабильности. Религиозный диктатор, который делит мир на плохих и хороших взависимости от своего религиозно-консервативного мировоззрения, определяет и решает все вопросы в демократическом государстве больше любого министра, избранного народом, а иногда больше самого главы правительства.

Уже 26 лет после всех дебатов, переговоров, голосования правительства и решений кабинета, поездок в Америку и газетных комментариев – дело всегда доходит до порога Его Святейшества рава Овадьи, и еще не нашлось ни одного главы правительства, который сказал бы: «Все. Хватит. Только не у меня».

Гость является с кипой на голове, согнувшись вдвое, чтобы пожать святую руку сидящего раввина, а дальше все зависит от характера торгов и степени убеждения, а то и просто от настроения Его Святейшества.

К чести рава Овадьи надо сказать, что в самые важные моменты он дает свое благословение тем шагам, о которых просит правительство. Между проповедями, между призывом укокошить Абу-Мазена и обзыванием израильских учителей «ослами», он поддерживает мирные переговоры и компромиссы, отступление из Ливана и, в случае необходимости – сдержанность армии, и мы не будем удивлены, если сейчас он выступит в поддержку моратория.

Вопрос, разумеется, состоит в том, как в свете всего сказанного выглядит наша политика. Ответ очевиден: она выглядит несерьезной. Профессиональную политику подменяет мелочная политика, чем всегда отличалась ШАС. Мельче некуда. Сплошной торг, ты – мне, я – тебе, все завернуто в мантию раввина, но под ней-то и скрывается правда. Грустная правда.

Чем очевиднее стабильность раввина, чем больше нужда в походах к нему, тем яснее становится полнейшее отсутствие подлинного лидерства.

Но при всем при этом надо признать, что решения рава Овадьи всегда логичнее тех высказываний, которые к ним приводят. Если у нас нет настоящей демократии, пусть будет хотя бы в меру просвященный религиозный диктатор, который поможет светскому руководству в его слабости. Человек, который сменил восьмерых премьеров и восемь правительств, на сегодняшний день – самый опытный политик в Израиле. Немного смешно, главным образом печально, но, в конце концов, вы еще увидите, что ни кто иной, как рав Овадья, будет тем, кто благословит окончательное урегулирование с палестинцами».

А заголовок статьи Рубика Розенталя из «Маарив» вполне годится на эпитафию для ШАС: «Нет жизни после рава Овадьи».

Освобожденный из московской тюрьмы, 67-летний подполковник запаса Яир Кляйн дал много интервью, одно из которых появилось в «Йедиот». Там он свел счеты с Колумбией, которая добивается его экстрадиции, с Россией, которая чуть было его не выдала, и с Израилем, который, по словам Кляйна, ничего не сделал для его освобождения: «За меня никто не сражался, ко мне в тюрьму не пришел ни один раввин, чтобы дать мне ТАНАХ или Псалмы, или принести пончики перед Хануккой. А ведь в России тысячи хасидов. К другим они приходили».

 По словам Кляйна, обвиняемого в подготовке вооруженных милиций наркобаронов, он «не имел никаких дел с наркотиками. Я – не наемник. И вообще я работал с колумбийским Министерством сельского хозяйства. Готовил фермерскую охрану банановых плантаций и скотоводческих ранчо».

За три года в тюрьме Кляйн сделал для себя много открытий, главное из которых состоит в том, что «мы – говёный народ». Так же резко он ответил на вопрос о переменах в израильском обществе, от которого был отделен тюремной решеткой: «Единственное, что сегодня интересует людей – это побольше набить свой карман». И под занавес Кляйн сравнил себя с Гиладом Шалитом: «Мы с ним родились в один и тот же день, 28 августа. Он уже столько лет сидит в тюрьме. Израиль бомбил Газу, но даже не подумал захватить высокопоставленных палестинцев, чтобы добиться его освобождения. То же самое государство, которое ничего не сделало для меня, ничего не сделает для Гилада».

Лари Дерфнер из «Джерузалем пост» написал, что «в мире есть достаточно больших злодеев – от исламских террористов до русских бандитов. Архинаемник Яир Кляйн – один из этих монстров. Я думаю, одна из причин столь бережного отношения к нему в Израиле в том, что он внушает страх. Другая причина в том, что во время Шестидневной войны и Войны Йом-Киппур он командовал спецназом. Израильтяне никак не хотят понять, что в ЦАХАЛЕ, как и в любой другой армии, есть свои паршивые овцы. Наконец, дело не ограничивается Кляйном: он, конечно – самый знаменитый израильский наемник, но вовсе не единственный. В Латинской Америке и в Африке у него много коллег, которые тоже отслужили в израильской армии. К сожалению, там хватает бывших офицеров, торгующих оружием и своим военным опытом, продавая и то, и другое отъявленным мерзавцам по всему миру.

Монстр оказался на свободе и живет в Тель-Авиве. Его нужно арестовать и отдать колумбийцам. Пусть восторжествует справедливость, и мир станет более безопасным местом. Если Яиру Кляйну будет угрожать опасность в колумбийской тюрьме, пошлите ему молитвенник».

Итамар Айхнер из «Йедиот» написал:
«Шири Кляйн, сын подполковника Кляйна, сказал, что первым делом заберет у отца паспорт, чтобы тот не отправился в еще одно авантюрное путешествие заграницу. Сын определенно знает, что говорит. Кляйн уже не раз запутывался в разных историях, и всякий раз государство должно за ним подчищать. У московской тюрьмы Кляйна поджидала съемочная группа, как будто он – узник Сиона, герой Израиля, праведник. А сам он, окончательно обнаглев, начал с критики правительства Израиля, которое его не спасло.

Вы нас извините, подполковник Кляйн, может, вы и большой военный герой, но, при всем уважении, государство не должно пачкать руки, когда вы заработали себе деньжат на подготовке других наемников. Все это уже было в Сьерра-Леоне, где вы продавали оружие мятежникам, за что и отсидели в тюрьме полтора года. И тогда тоже вы нападали на израильское правительство, как будто кто-то вам что-то должен.

Дорогой господин Кляйн, если вы решили нарушать закон заграницей – это ваше право. Но не ждите, что Государство Израиль будет растрачивать свои дипломатические связи для спасения вас от неприятностей, которые вы систематически сами на себя навлекаете, причиняя огромный вред образу Израиля во всем мире, не говоря и о политическом вреде тоже. Скажите спасибо и заткнитесь».

Из потока публикаций по делу генерала полиции Ури Бар-Лева, подозреваемого в сексуальных домогательствах и изнасиловании, мы выбрали две статьи.

 Били Москона-Лерман из «Маарив» написала, что «мужчины в полиции, в армии, а потом и в политике привыкли считать женщин доступным товаром. Возьмите, к примеру, депутата Кнессета Исраэля Хасона, который сказал в защиту бывшего гендиректора Министерства внутренней безопасности Хагая Пелега: «Ладно, если бы он кого-то убил. Но устраивать такой шум из-за того, что он залез под юбку какой-то дамочке?»

Закон о сексуальных домогательствах – заканчивает Москона-Лерман – следует воспринимать, как ключ для проверки человека, ставшего кандидатом на высокий пост, не только для определения его талантов, но и для выяснения, есть ли у него система ценностей и принципов, и не руководствуется ли он в своих действиях такими мотивами, как похоть и корысть».

Нахум Барнеа из «Йедиот» отделил факты от сплетен. Его статья появилась наутро после того, как весь Израиль увидел главную истицу по делу Бар-Лева и узнал, что под инициалом «алеф» скрывалась доктор социологии Орли Инес. Барнеа написал, что «самое большое подозрение вызывает время, выбранное для жалоб в полицию двух женщин, двух подруг, у которых были неоднократные внебрачные романы: с одной из них Бар-Лев переспал пять лет назад, с другой был мимолетный застольный флирт два с половиной года назад. Но свои жалобы они подали только тогда, когда Бар-Лев стал самым реальным кандидатом на пост Генерального инспектора полиции, решив, что такого приза он не заслуживает.

Инес входит в ближайшее окружение нынешнего Генинспектора Дуди Коэна, который ненавидит Бар-Лева и был заинтересован в двух вещах: продлить свой срок пребывания на посту и остановить конкурента. Теперь генералу Бар-Леву, овеянному славой и любимому всеми подчиненными, приходится вести борьбу сразу на нескольких фронтах: против двух женщин, против следователей, против феминисток, видящих в нем чудовище, и против общественного мнения, которое не в состоянии переварить бомбовые газетные заголовки.

В 50-х годах, когда обманутый муж пришел к Бен-Гуриону с курткой, которую Моше Даян забыл у его жены, Бен-Гурион предпочел замять это дело, потому что Даян-начальник Генштаба был важнее Даяна-любовника. С тех пор Израиль не стал более пуританским, скорее наоборот, но одна вещь изменилась полярно: публичность. Сегодня такую улику, как куртку, не прячут в кабинете главы правительства, а вывешивают на всеобщее обозрение на городской площади.

Генерал Бар-Лев лишился не только былой славы и, возможно, карьеры, но под угрозой оказалась его семейная жизнь. Вся страна копается в его грязном белье. Сомнительно, чтобы в мире был такой пост, ради которого стоит уплатить такую цену. И уж, тем более, не пост Генерального инспектора израильской полиции».

А сатирическое приложение «Йедиот», обыгрывая инициал «алеф», привело вымышленную цитату генерала Бар-Лева: «Я горжусь своим поступком. Благодаря мне, с этой недели никто не сможет утверждать, что полицейские не знают всех букв алфавита». Владимир Лазарис http://www.vladimirlazaris.com